Кинжал раздора

Барт с трудом открыл глаза и увидел пятки. Слегка потрескавшиеся, одна с лопнувшим волдырем. «О! Доброе утро, Женин! Вставать или ну его?» – Каждая мысль отдавала гулко в голову.

Они сели на кровати одновременно. Свежая бодрая Женевьева и помятый Бартоломью.

– Доброе утро! – процедила сквозь зубы Женин.

– Я что, вчера что-то натворил? – Барт поднял на нее глаза.

– Нет. – Женин смилостивилась и поздоровалась поласковее. – Доброе утро, Бартоломью.

– Привет-привет. – Барт спустил с кровати ноги. – Пойди сегодня выкупи билеты. А я пока на новые декорации раскручу наших. А куда запропастились мои ботинки? – Удивился он.

Женин молча показала в сторону зала. Она изо всех сил старалась не рассмеяться, когда он ползал, разыскивая обувь. Ей причесаться надо и вообще привести себя в порядок.

– Стой! – Барт нашел последний башмак и выпрямился.

– Я что, все-таки буянил вчера? – Он задумчиво рассматривал ботинки.

Женин не выдержала и прыснула.

– Что смешного? – Барт несколько смутился. – Так что я делал?

– Пил и рисовал.

– Я все время рисую.

Женин показала ему салфетки.

Он долго рассматривал, потом скомкал.

– Вот это надрался!

Прищурился насмешливо.

– Но я же не мог побывать здесь и не попробовать их текилу!

– Попробовал, – пожала плечами Женин.

– Надеюсь, рисунки никто не видел, – пробормотал Барт.

Ей стало его жалко.

– Нет. Что ты.

Женевьева влетела в театр. Бартоломью докрашивал какой-то стенд и разговаривал с мускулистым прилизанным брюнетом.

– Барт! – заорала Женин от входа.

Все повернули головы.

– Барт! – Женин добежала до него, протягивая пригоршню скомканных денег.

– Что случилось?

– Поезд отменили! Мне вернули задаток! Что мы будем делать?!

– Спокойно, – сказал он растерянно. – Я что-нибудь придумаю.