Кинжал раздора

Мединосы, конечно, посетовали, что гораздо выгоднее продать кинжал в частную коллекцию. Однако согласились, что дело это рискованное, и настаивать не стали. Тем более что никому не хотелось этим заниматься, а шустрый паренек из Медичесов, похоже, не против взяться за оформление. Вот он пусть и делает. Главное, что старик согласен. Хотя удивительно, что старший Мединос, упрямец каких поискать, отдает кинжал в замок. С другой стороны, кто сможет его переубедить?

Барт с удовольствием прислушался к рассуждениям. Откашлялся, привлекая внимание засобиравшихся по домам Мединосов.

– Я и Женевьева вчера обвенчались. Прошу прощения за секретность и спешку. Мы были не уверены, благосклонно ли отнесутся наши семьи к нашему желанию вступить в брак. – Что-то он запутался, надо закругляться. – Приглашаю всех на Праздник цветов в Меланьи, заодно, пусть скромно и поздно, но отметим это событие и конец многовековой вражды.

«Фух!» Барт вытер со лба испарину. Это была самая тяжелая часть сегодняшнего атракциона. Как же не просто признаться вслух, да еще перед Мединосами, что у него, старшего отпрыска древнего рода Медичесов, на данный момент нет средств устроить достойное торжество. К его удивлению на его слова не обратили должного внимания. Кроме отцов. Вот кто замер на полуслове своего научно-исторического диалога.

– Ничего не понимаю, – растерялся Медичес. – Ты же уверял, что это всего лишь сватовство?

Барт вложил кинжал в ножны, обернул и протянул отцу. Медичес прижал свое сокровище к груди.

– Интересы у нас теперь общие. Все вопросы решаем полюбовно. Мы – одна семья, нам нечего делить, – втолковал ему Барт. – Нечего! Делить!

– А! – дошло до Медичеса, что сложившаяся ситуация не так уж плоха для пополнения экспозиции замка таким экспонатом, о котором он и мечтать не мог еше несколько дней назад.

– Женевьева, как это – одна семья? – обрел дар речи онемевший было Мединос.

Ответил ему Бартоломью.

– Отец Валентин из церкви Всех Святых подтвердит. Давайте на скорую руку отметим в семейном кругу. Мы торопимся.

– Н-да, – с горечью произнес куда-то в сторону Мединос. – Не ожидал я, что моя дочь живет по чужой указке, выполняет чужие распоряжения и рта раскрыть не смеет, чтобы ответить родному отцу.

Женни вспыхнула. Барту хотелось заорать: «А я не муж, я никто этой самой дочери? Да что ты вообще знаешь о наших отношениях, о нашей любви», но он сдержался, уж очень трагически завздыхала Женни.

– Прошу! – продолжил Мединос, уже обращаясь к Медичесам и показывая на дверь. – Обсудим сложившуюся ситуацию у нас дома, так сказать, в семейном кругу, как выразился этот молодой человек, не имею чести знать его имени.

– Бартоломью, – вытолкнула Барта в центр Женни. – А это его брат Рафаэль.

Раф лучезарно улыбнулся. Барт тоже приятственно оскалился.

– Прости, папа, что все так по-дурацки вышло. Но вы же сами виноваты, с вашей многовековой враждой, правда? Интересно, что мама скажет, – впрочем, испугалась Женевьева.

– Мама будет в шоке, – печально изрек Мединос и прошел вперед.

Барт следовал за ним, разглядывая сутулую спину, и размышлял, одной ли свадьбой недоволен тесть. Может, ему дележ не понравился? Он что, не понимает: восстановлена честь не только Медичесов, с которых снято подозрение в воровстве, но и честь лгунов Мединосов! А кинжал и ножны будут выставлены в замке во славу ОБОИХ семейств, никуда не денутся, любуйся, сколько хочешь, зато за них будут получены денежки! Тьфу, индюк надутый!