Кинжал раздора

– Из починки? – Ей стало обидно: она страдает, а он занимается обыденными делами, как ни в чем не бывало.

Похоже, что он смутился:

– Да. То есть нет. Долго рассказывать.

Женин заметила, какое бледное у него лицо, какие противные мешки под глазами.

– Ты болел, да? – посочувствовала.

Барт взглянул хмуро исподлобья и признался:

– Пьянствовал. Такая досада разобрала, что все сорвалось…

Барт неопределенно махнул свободной рукой. Кто-то прошел мимо и оглянулся на них. Барт дернулся.

– Зайдем к тебе?

Женевьева покраснела:

– Понимаешь, отец… он сказал, что я могу делать все, что хочу. Только…

У Женин мимо воли слезы потекли из глаз и досказала она шепотом:

– Только наши с ним отношения не будут как прежде. И попросил, чтобы Маленький дедушка тебя больше не видел. Не надо тебе заходить.

Она предложила:

– Может, посидим в кафе в городе?

– Лучше погуляем. – Барт потащил ее в сторону холмов.

«По такой погоде гулять?» – удивилась Женни. Но Барт знал, что делает. Они никого не встретили. Никто, кроме них, не бродил под сумрачным небом по мокрой скользкой жухлой траве, слегка припорошенной снегом.

Барт наконец замедлил шаг и начал рассказывать, что произошло в замке. Только о похождениях своих умолчал. Женни засопела носом возмущенно.

– На улице двадцатый век, а наши отцы как два средневековых тирана! – воскликнула. – Особенно твой. «Выгнать как собаку!»

«Можно подумать, Мединос лучше. Да такой же! Только словами красивыми прикрывается, очкарик», – иронизировал про себя Барт, но молчал.

– Мой тоже говорил о кинжале. Если Медичесы вернут с извинениями – сам отдаст меня за тебя замуж. Забавно, правда? – Женни улыбнулась.

Барт положил сверток на землю, притянул Женни к себе и обнял. Она обхватила его за шею. Подумала: «Как бы хлеб не выронить. Вот смешные мысли в голову приходят». Барт поцеловал ее и рассмеялся:

– Женни, ты шоколадно-ореховая.

– О, я, наверное, килограмм конфет съела за два дня.

Женни смутилась немного: она не собиралась скрывать, что к ней заходил Ллойд, но сейчас было не самое подходящее время говорить об этом.

Барт поправил ей шапку, убрал выбившиеся волосы, с удовольствием ощущая их шелк под руками.

– Ты меня любишь?

– Люблю, конечно.

– Ты – единственная, кто любит меня таким, какой я есть, и ничего от меня не требует и не ждет! – сказал Барт с тоской.

Вот как после таких слов возразить, что это не совсем правда, ей очень хочется от него решительных действий? Уж лучше обнять его покрепче.

Они бродили по холмам и целовались, пока у нее не промокли ноги и она не стала дрожать. Тогда Барт отвел ее домой. И расставаться не хотелось, и заходить было нельзя.

– Справляешься с хозяйством? Помощь нужна? – спросил Барт, заглядывая в калитку.

– Барт, – не выдержала Женни, – ты ведь что-нибудь придумаешь, правда?

Он кивнул.

Барт бегом возвращался домой. Гм, чего-то ему не хватало. Ну, конечно. Его сверток! Проклятый ботинок второй раз попытался потеряться. Барт круто развернулся и поспешил на холм, пока еще светло, искать беглеца.