Кинодетективы 9

– Сейчас вспомню, – задумывается кузнец, – А! После четвертого захода. Исаак тогда такую крепкую сивуху принёс. Я, как выпил, сразу загорелся. А больше я ничего не помню.

– А после ужина, что делал?

– Спать пошёл. Кто куда ходил – не знаю. Ничего не видел.

Максим удовлетворенно кивает:

– Скорика ты давно знаешь?

– Давно, – говорит Иван, – Годков двенадцать.

– Как ты с ним познакомился?

– На ярмарке, – рассказывает кузнец, – Он тогда только с армии пришёл. После ранения.

– Какого ранения?

Иван не знает, что сказать, опять чешет затылок:

– Смертельного… В ногу.

– Где же он это ранение получил? – Интересуется дед Сирко.

– На войне с туркой.

– Каким туркой, Иван? – Хмыкает дед, – Он не воевал вовсе.

Иван растерянно смотрит на Максима и деда Сирка.

– Так вы знаете?

– Что он не солдат? – Произносит Максим, – Знаем.

Иван тяжело вздыхает и виновато смотрит на Максима.

– А теперь давай сначала, Иван, – просит Максим, – Как вы с ним познакомились?

– Скорик – беглый каторжник, – сознается кузнец, – Сбежал и ко мне на ярмарке прибился.

– А ты его через Милку сюда устроил?

– Да.

– Это он поленом дьяка наградил, когда тот за Милкой следил? – Спрашивает Максим.

Иван, молча, кивает.

– А Милка к тебе приходила?

– Да, – подтверждает кузнец, – А Скорик не виноват. Он боялся, что дьяк Исааку расскажет. Он за меня и Милку беспокоился.

– Каторжанин, говоришь, – делает вывод Сирко, – Такому убить человека проще простого.

– Нет, – возражает Иван, – Он не мог. Честное слово. Он всё время со мной был.

– И свечку держал, когда ты с Милкой любовничал? – Не сдается дед.

– Нет. Не держал.

– Значит, мог, – утверждает Сирко.

Максим и дед Сирко отходят в сторону.

– Выходит, сивуха покрепчала после того, когда офицер объявил, что едет от Суворова с секретным письмом, – говорит Максим.

– Выходит, – соглашается дед.

К ним подбегает одноглазая старуха.

– Я жду, а вы меня не спрашиваете. Всех уже опросили, одна я осталась!

– Не трещи! – Останавливает её Сирко, – Дойдет и до тебя очередь.

– Когда дойдет? – возмущается она, – Когда рак на горе свистнет.

– Да говори уже, что хотела, – разрешает дед.

Старуха теряется, не зная, к кому обращаться.

– Кому говорить-то?

Дед Сирко показывает на Максима.

– Вот его своими байками мучай.

Одноглазая старуха приближается вплотную к Максиму и понижает голос до полушепота.

– Не байки это, а истинная правда! Все видела…

– Чем? – Удивляется дед, – Что ж ты одним глазом смогла рассмотреть? Тут двумя не все различаю…

Но старуха продолжает, не обращая внимания на замечание деда.

– Сплю я ночью, вижу десятый сон. Будто я на ярмарке…

– Про сон ты потом расскажешь, – просит Сирко, – Говори по делу!

– Я по делу и говорю, а ты меня перебиваешь, – сообщает старуха, – Так вот: снится мне сон, будто я на ярмарке. А вокруг меня цыгане так и рыскают, так и рыскают.

– Что они возле тебя потеряли? – Не понимает дед.

– А один подскочил и давай меня, греховодник, руками тискать.

– Это он спьяну, наверное, – объясняет Сирко, – На трезвую голову такого не сделаешь.

– Тут я и проснулась!

– И?

– А он рядом лежит.

– Кто?

– Цыган и за грудь мою держится.

Дед Сирко, оценивая, смотрит на старуху:

– Где он её у тебя нашёл?

– Глянула я на него, а это не цыган, а черный человек, только посинел в лунном свете.

Максим скрывает улыбку, слушая старуху. А та продолжает свой рассказ:

– Я – от него, а он – за мной!

– Так целую ночь и кувыркались? – Спрашивает дед.

Старуха вдыхает:

– Нет. Исчез он и больше не появлялся.

– Повезло ему, – говорит Сирко.

– Спасибо вам, – благодарит Максим старуху.

– Я и погадать могу, если надо… – предлагает она.

– Не надо, – отказывается он, – Вы нам и так очень помогли.

Максим идет в дом. Дед Сирко бежит за ним.

32

Максим и дед Сирко входят в комнату. В ней находится только Игонькин. Он лежит на кровати. Максим подсаживается на табурет рядом с кроватью.

– Ну, а ты, офицер, что делал этой ночью?

Игонькин, не ожидая вопроса, смущается, кашляет, опускает взгляд вниз.

– Спал.

– С кем?

– Максим, это бестактный вопрос, – говорит Игонькин, – Сам, конечно…

– А покраснел чего, как красна девица? – Спрашивает дед Сирко.

– Ничего я не покраснел, – оправдывается офицер, – Один я спал! Один!

– Так дело не пойдёт, офицер, – стыдит Игонькина Максим, – если мы друг другу врать будем.

Тот на мгновение задумывается, потом громко выдыхает.

– Ты прав, Максим. Я был с женщиной, только не спрашивай с какой. Я не хочу бросать тень на её честь.

– И не надо! – Соглашается дед, – Молодец Дарина!

– Откуда вы узнали? – Удивляется офицер.

– У нас другой нету, – хитро улыбается Сирко, – Милка была занята… Ну, не с каргой же старой…

Игонькин смущается.

– Ой! – Хлопает себя по коленкам дед, – Я вижу, ты и там отметился. Вот пострел!

– Я дверь перепутал…

– Бывает. А Дарина – баба хорошая… Ты правильно сделал, что сдался ей милость. Будет, что вспомнить.

Игонькин улыбается.

– Ты прав, дед: не женщина, огонь!

– Вот с ней сейчас и поговорим, – предлагает Максим.

Он направляется в шинок. Дед Сирко идет за ним. Максим останавливается.

– Я сам, – говорит он Сирку, – Ты, дед, её смущать будешь.

– Да она сама, кого хочешь, смутить может.