Читаем Кино, Театр, Бессознательное полностью

3).В глубинах женской психологии содержится культура смерти, которую часто можно наблюдать в действии: это сакрализация отдельных моментов, воспоминаний, ностальгии, определенной поэтики женственности, где статически стимулируется самоубийство. Это паническое стремление к суициду, обусловленное не издержками комплекса вины или усталостью от жизни, а необходимостью ответа на тайный призыв в черный туннель психологии женщин определенного типа. Поэтому женщины лелеют внутри себя психологию такого типа, призывающую к самоубийству.

Необходимо быть очень внимательными к этой статической форме, так как ей достаточно дать маленькую уступку, чтобы она активизировалась. К примеру, когда женщина очарована собой, находится перед зеркалом, любуется своим телом, волосами, изяществом, нужно дать расцвести этой благодати, но очень быстро, словно бегущая вода, не замирая, не оставаясь статичными. Пристально себя разглядывать, рассматривать что-то, что-то припоминать — значит провоцировать призывы мертвых, психические затмения, способствующие появлению внешнего несовершенства, которое другие превозносят как бог знает какое очарование или загадочность.

Рождаются тревога, необоснованные догадки, которые мистифицируют личность субъекта. Хотя и не сразу, а со временем, эта статическая форма расцветает и останавливается вокруг какого-нибудь образа, и тогда субъект вступает в фазу психологического старения. Как следствие, в дальнейшем, при обсуждении или наблюдении реальности, на все проецируется символика и потребность в смерти. Производится тематический отбор всего, что имеет отношение к танатическому смыслу существования. Иногда смерть — лишь одна из множества возможностей жизни, далеко не единственная: наряду с ней существуют и другие (удача, успех, счастье и т.д. ). Это — одна из карт в колоде, и нужно уметь достойно ее разыграть.

Вслед за наступлением этой фазы обнаруживается контакт с монитором отклонения, который формирует в женском психическом контуре воронку притяжения до тех пор, пока не создаст точку, которая фиксируется и вращается, как сверло, как сирена, пронзительно гудящая в мозгу. Он поляризует человека, заставляя его считать, что лишь это является реальностью: человек должен погрузиться в загадку утесов, черной лавы, чего-то древнего, существовавшего вечно. За холмами в фильме нет ничего метафизического: это всего лишь краски, которыми специально разрисован задний фон.

Действительно, существуют эти психические состояния, стремления к суициду, протекающие в форме экстаза и приводящие к псевдозагадкам, которые вдруг раскрываются, и субъект вынужден растрачивать себя впустую. В фильме очень хорошо показано это психологическое состояние, это парапсихическое окружение, которое нет-нет, да и заденет.

Очевидно, что Миранда уже была предрасположена к несчастью, так как несла в себе латентную шизофрению (это видно из того, как она смотрит, что говорит, как преподносит себя). У Миранды была психологическая предрасположенность, и, если бы это не случилось с ней там, произошло бы где-то еще. Обычно те, которые кажутся умнее, красивее, живее, выглядят немного рассеянными и отрешенными от реальности, влюбляют в себя, но на самом деле притягивают смерть.

Естественно, подобные ситуации чрезмерно усиливаются местным окружением и традициями. Классические романы изобилуют подстрекательством к этой танатической психологии. Культ смерти, суицида, черной психики, к сожалению, служит источником огромного числа литературных произведений и является инструментом распространения порока, негативности, самой гнилой психологии.

С помощью этой синемалогии я наметил общие моменты в обучении следующим стратегиям.

1). Не тратьте себя на споры с тем, кто неприятен. В контакте с танатической ригидностью можно легко подхватить внутреннюю инфекцию, загрязняющую собственную личность.

2). Когда вы видите человека, который ошибается, он — нечто вроде очередной "Миранды", и если вы хотите быть серьезными психологами, то всегда смотрите, кто находится рядом с ними. Без сомнения, в окружении найдется кто-то фрустрированный (ая), в тени, спокойный, услужливый, честнейший, безупречный.

3). Помните о том, что существует опасность психической статичности, которая часто встречается у всех женщин. Появляются какие-то весталки в черном, тени мертвых, взывающие к неведомым планетам, временам, прошлым цивилизациям. В конечном итоге, это лишь цвет, которым выкрашено основание одного из немногих механизмов монитора отклонения. Жизнь удивительна, но любит только тех, кто любит ее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология