Кинк

А где-то там, внизу, на пике потоков сливался в будоражащий смерч желания. Обволакивал каждую клетку туманом и возвращался в стоящего рядом. В темноте ориентиры размывались чередой бликов огня.

Каминный зал. Очертания путались в тенях. Каждое прикосновение, казалось, оставит позади расстояние между двумя телами.

– Встань, тебе холодно на полу!

Сейчас я буду танцевать свой первый танец в ритмах незнакомого одиночества. Соло в каменном пространстве твоего равнодушия. Узкое платье на тонких бретелях и локоны, струящиеся по плечам. Венецианские маски по радиусу очерченного круга. Ошибки быть не может, мне надо выбрать лишь одну из них.

Выбрать…

Лишь одну! Которая скрывает образ ощущений, слитых воедино, за период встреч вслепую. А дальше либо ты рядом, либо я в чужих руках на год, без шансов вернуться опять в твои.

Станут ли решающими твои слова, что я научилась тебя чувствовать и нам пора. Или моя теория твоего тепла внутри – провальна. Мрамор холодом ласкал босые ступни. Сейчас мне предстоит приблизиться к каждому и, отторгаясь от чужого, остановиться напротив тебя.

Доверие в играх. Тут город не засыпает, как в мафии, после того, как наступает ночь. Он просыпается, пытаясь поглотить твои ошибки жадно. Непроницаемы теперь сидящие кругом. А я – я вижу больше, чем хотелось бы.

Я вижу тщетность попыток узнать тебя по рукам, плечам и волосам. Здесь нет ничего этого. Нельзя касаться, приближаясь ближе. Мне больше нравилось совместное танго, а менуэты в робких па провинции Пуату разбивают твоим выбором оставить на суд зрителей мою искренность. Еще вчера я уверенно ответила, что готова к ритуалу, сегодня – я умею танцевать, двигаться в этом незнакомом мне помещении, но без твоей руки мне страшно.

Быть может, сейчас ты улыбаешься, и все это забавляет тебя ничуть не меньше, чем мои первые шаги в попытках получить желаемый опыт.

Ты научил держать спину ровно, двигаться плавно и отличать копии от оригиналов. Полная идентичность фигур. Рост, запах, одеяния, фигура. Играем до победного конца, и время ограниченно на танец.

Разум волнительно лжет, таких, как он, много, а сердце спорит – он один. Хочу не слушать, но мне же надо танцевать. Он не любит неуклюжих движений и игр не по правилам. Если сейчас отключить музыку, закрыть глаза и смело сделать шаг вперед… Взять за руку другого и для тебя дать понять, что это мой осознанный выбор, поменять твои руки на чужие.

Но!

Отдаться на год ему я буду должна, а ты не примешь обратно с запахом чужого мужчины в свою жизнь.

Как хорошо, что никогда ты не видел моих слез, от эмоций ощущений тебя рядом. А разреветься здесь и упасть при всех с мольбой: «Подними меня сам!» – я не могу. Ты не поднимешь, ты молча уйдешь и не вернешься больше.

Кружась и улыбаясь, я чувствую спиной холодный поток не сквозняка и мрака, я понимаю. Тебя злит это. Как хорошо, что ты не улыбаешься, что в этом ритуале я ценна для тебя не как трофей.

Еще один поворот по кругу, и снова холод, переходящий в жар от камина.

Все такие разные. Хотя и подобраны идеально. Я не стану бежать к тебе сразу, я дам тебе возможность насладиться ожиданием и танцем. Теперь волнуешься ты. Я научилась различать.

Вот справа третий голоден без секса, от него веет страстью и похотью. Дальше по кругу на восьми часах циферблата сидит угрюмый жнец – любитель молодой крови, частенько разной, поэтому его почти и не осталось в теле. Я чую женщин череду, как в рыночных рядах толпу безликой массы.

На девяти часах совсем еще юнец, и забавляет его сам процесс.

На стрелке трех часов потомственный цинизм, его высокомерие до тошноты доводит.

Ты на пять.

К тебе еще вернусь, не сразу, на последней ноте.

Где семь часов – там умерло давно стремление любить и быть любимым, он потерял надежду еще в детстве, от матери наследовав порок.

Когда ты предложил эту игру, я оскорбилась твоей нелюбовью. Но ощущая кожей среди них, тебя я поняла. Это стоило того, чтобы познать радость. Да, ты один такой.

Остановлюсь напротив я другого, на пару па почувствовать твой страх. Душою слыша крик твой в тишине: «Не я! Уйди, пожалуйста, не надо!» И ты захочешь встать и крикнуть: «Стоп!» Но я хочу не стопов, громких оров.

Я так хочу, хотя бы раз под маской твоей понять бегущую слезу.

Мелодия, размытая в пространстве, и столько масок и чужих кровей.

Я подойду и преклонюсь покорно. Аккорды стихнут, все замрут в тиши.

И лишь трещит огонь в камине жарком и влажною слезой предательски… на руки мне спускается твой страх отдать меня кому-то.

И гладя волосы, и шепотом «Прости!»

* * *

Утро.

Вчера я словно ощутила себя в иной среде. Смешной какой-то и нелепой во всем. При этом я всегда была уверена, что достаточно деликатна, воспитана, культурна. Но это как-то все странно. Стоит поработать над собой, наверно. Однозначно, это принесет пользу не моему литературному проекту, а мне лично. Снова цепляюсь о неразобранные вещи по пути на кухню, прежде чем поставить чайник.

Обязательно их разберу сегодня.

Сегодня не успею. Завтра, обязательно завтра. Решено. Завтра.