Кингс Хайвей

Мне повезло: я пришел в ее смену. Она, та, от которой весь внешний мир на какое-то время сжимается до размера ее лица и, может быть, чего-то еще, у меня есть в каждом магазине, на каждой улице, в любом помещении, на работе.

Здесь, в этом кафе, Она – это кассирша. Нет, девушка за кассой с копной зашпиленных серых, нет, не седых, волос и худыми ключицами. Ее зовут София. От нее не пахнет едой, в отличие от ее имбецильных коллег-кофеваров и бутербродных маляров с жирными лицами и обезьяньими жестами. Но они могут с ней говорить, обнять, заграбастать ее плечо или руку. Я могу только что-то забыть на прилавке, вернуться, улыбнуться и, заново проверив свой пустой лексикон, сесть за стол наслаждаться безмятежностью позднего утра и хорошей погодой. Трус, одним словом.

Не помню, кто это сказал, что человек ошибается и только этим он интересен. Или что не ошибается тот, кто не делает ничего. Какая-то такая ерунда, в общем. Я ничего не делаю, я даже боюсь попросить у нее лишний сахар для кофе. Короче, не обращайте внимания – это я жду, пока у меня Интернет с вайфаем загрузится. Загрузился – я на просторе, можно понажимать на кнопки.

Время три, батарейка села, лица соседей справа и слева поменялись несколько раз. Я прислушивался к их разговорам, я люблю это делать, пару раз даже понимал, о чем там шла речь.

Одна девушка за правым от меня столом искала работу. Ее пригласили в маникюрный салон, поговорили с ней и сказали, что сообщат о решении. Да, мне это очень знакомо. Ей срочно нужны были деньги, девятьсот долларов, и она все время кому-то звонила.

Однажды я тоже «собеседовался» на место администратора на ресепшен в маникюрном салоне. Я стеснялся и путался с языками. Тогда она также сказала, что позвонит. Да, девушка, проводившая собеседование, тоже Она, выбивающая из головы все адекватные слова и ясные мысли. Не знаю, позвонила она потом или нет, потому что на следующий день я уже устроился в свой ресторан и на время смены выключал телефон.

С другой стороны от меня сидел парень с бессмысленным остроугольным лицом, которым, наверное, можно было бы колоть дрова. По крайней мере, я бы попробовал. С ним сидела его страшная герлфренд, вполне удачная копия антилопы в момент опасности. Сидели они долго, жрали какие-то дорогие по местным меркам салаты и кексы. Откуда такие уроды берут деньги?

Говорили они о какой-то непонятной чепухе и использовали много имен. «Позвони Васе, пусть Коля тебе скажет, а Джон приедет? Ну и что вы с Машей делать будете?». Смысла подслушивать такой разговор вообще нет, а просто сидеть и смотреть на эту парочку вредно. Противно. И противно, простите, не так, как при виде вскрытого трупа по телеку, обрубков ног инвалида или чьего-то огромного прыща на щеке, или даже кучи говна на дороге, от которых, как ни тошно, почему-то всегда сложно оторвать взгляд. Нет, вид этих двоих просто так и кричит: окружающий мир не черный и белый, красивый и некрасивый, он даже не серый – он обесцвеченный и затертый до ниток.

И как же я ненавижу, когда в разговоре один на один с девушкой, даже с девушкой-другом, появляются какие-то левые третьи лица! У меня есть проблема с этим. Мне постоянно рассказывают про каких-то товарищей, мне вообще незнакомых, и как они хорошо что-то делают, как все у них получается. Просто бесит! Я не завидую и не ревную, но, если так хочется, почему бы об этом третьем прекрасном субъекте не поговорить с ним самим? А я хочу трепаться о себе и слушать о той, кто напротив. Или сбоку. Погода, еда, философия, комплименты, прочие сопли, да даже работа живых положительных персонажей в рассказе не требуют. От их появления начинает мутить, и хочется что-то, стакан или тарелку, швырнуть с расстояния в урну и намеренно в нее не попасть.

После кафе мне надо в банк. Хождение в банк, даже не в сам банк, а к банкомату вызывает у меня удовольствие, сравнимое, наверное, разве что с эротическим. Процедура засовывания в чрево машины своих чаевых и проверка медленно растущего счета наполняют меня радостью, мало чем объяснимой: от прироста этих копеек в моем бытии ничего не изменится. Как были луковица, арахисовое масло и два спертых сэндвича из ресторана в моей части холодильника, так и будут. Но я все равно каждый день наведываюсь к аппарату и избавляюсь от кэша.

Мой руммейт Юра, с которым мы комнату снимаем, напротив, все свои круглые суммы рассовывает по углам нашей квартиры и иногда пересчитывает, проверяет на ощупь, разве что не надкусывает. Я однажды застал его за фотографированием разложенных ровным квадратом метр на метр двадцаток. Придурок, лучше б бухал. Хотя я со своим банком такой же. Юра, кстати, тоже работает в ресторане, в какой-то нарядной пиццерии. Вроде даже гордится.