Кинг (ЛП)

Кинг вытащил мягкого пингвина из моей кучи игрушек и подошел к мальчику с папой, которые уже удалялись от палатки с игрой. Нижняя губа мальчика дрожала, а на глаза наворачивались слезы.

— Простите, — позвал Кинг, привлекая к себе внимание.

Отец встревоженно обернулся и притянул сына поближе к себе. Кинг проигнорировал реакцию отца и наклонился к пареньку, протягивая ему пингвина.

— Знаю, это не аллигатор, но пингвины тоже крутые. Вообще-то, они даже круче. Они живут в снегу и являются единственными птицами, которые не могут летать. Ты это знал?

— Нет, не знал, — ответил мальчик, засовывая большой палец в рот.

— Они также скользят брюшками по льду.

— Круууууто, — проговорил паренек, пялясь на пингвина.

— Теперь ты о нем позаботишься?

Мальчик кивнул и забрал игрушку.

— Спасибо, — беззвучно, одними губами, произнес папа мальчика.

Кинг кивнул, и они скрылись в толпе.

Он вернулся ко мне.

— Ты следующая, — сказал Кинг.

Мы стояли за палатками с играми и раздавали свои призы ребятам, которым не удалось выиграть, до тех пор, пока у меня в руках не остался лишь оленёнок, отданный мне Кингом первым.

Мы купили по мотку сладкой ваты. Поели корн-догов. Слопали горячие орео (прим. пер.: шоколадное печенье с кремовой начинкой). Мы смеялись как дети. Катались на аттракционе, в котором нас просто прижало к стенкам, пока центрифуга вертелась в воздухе, а после мы десять минут думали, что все нами съеденное снова увидит этот мир.

— Держи, — сказал Кинг, протягивая мне бумажный стакан. — Грейс говорит, имбирный эль — лучшее лекарство от расстройства желудка.

Я сделала медленный глоток, и практически мгновенно мне стало легче. Кинг схватил мой стакан и отошёл на несколько шагов выбросить его в мусорный бак. Я заметила, как рядом стоящая женщина пялилась на него.

Огляделась по сторонам, и казалось, каждая женщина вокруг нас — неважно, была ли она с мужчиной или без — буквально раздевала Кинга глазами.

— Они всегда так делают? — пробубнила я себе под нос.

— Что они всегда делают? — переспросил Кинг.

— Женщины всегда смотрят на тебя, будто хотят оседлать и трахнуть? — выплюнула я.

Кинг обнял меня. Его губы коснулись моего уха, когда он прошептал:

— В отличие от некоторых они не скрывают то, чего хотят, — я открыла рот, чтобы возразить, но не смогла найти слов. — Хотя все равно мило, что ты ревнуешь.

— Я не…

— Пора на чёртово колесо, — прервал Кинг.

Становилось поздно, и народу заметно уменьшилось.

— Почему ты оставил его напоследок?

— Потому что это лучшая часть, — ответил Кинг. — Всегда оставляю лучшее напоследок.

Кинг помог мне забраться в скрипящую кабинку, и работник аттракциона закрыл за нами дверцу.

В кабинке едва хватало места для нас двоих. Когда я посадила оленя между собой и Кингом, он забрал его и отдал работнику, доставая купюру из кармана:

— Позаботишься о нем, пока мы прокатимся?

— Без проблем, чувак! — он поставил оленя на стул возле панели управления.

Кинг закинул руку на спинку моего кресла, коснувшись моего плеча.

Мы стали двигаться вверх. Поднимались все выше и выше, останавливаясь каждые полминуты, чтобы другие желающие могли залезть в свои кабинки. Как только мы оказались на самом верху, колесо начало двигаться очень медленно. Оно описывало круг, открывая мне вид на мерцающие огни ярмарки под нами.

— Вау, — вырвалось у меня, когда я наблюдала за тем, как внизу суетились люди. — Отсюда они похожи на муравьев.

Я повернулась к Кингу, но он не смотрел на огни города или толпу внизу.

Он смотрел на меня.

Глубина его взгляда приковала меня к месту.

— Щенячьи глазки, пока был в тюрьме, я точно выучил, что все мы — это кучка муравьев.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мы все куда-то спешим, занимаясь бессмысленной херней. У нас есть лишь одна жизнь. ОДНА. А мы тратим слишком много времени, делая то, что даже не хотим делать. И мне надоело это.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не хочу, чтобы меня запомнили неисправимым Брэнтли Кингом.

— Тогда как ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

— Я не хочу. Хочу, чтобы обо мне забыли.

— Ты ведь несерьезно.

— Серьезно. Я привык к тому, что слава опережает меня. А теперь я всего лишь хочу жить в своем доме, рыбачить по выходным и делать татуировки, когда есть настроение. И когда придет время умирать, я хочу просто раствориться, как в конце фильма, чтобы обо мне побыстрее забыли.

— Это звучит одиноко.

— Нет, если ты будешь со мной.

— Брось. Ты сам говорил мне, что я должна буду убраться из твоей жизни, когда надоем тебе, — рассмеялась я.

Но Кинг не смеялся:

— Я серьезно. Что, если бы я сказал тебе, что изменил свое решение? Что, если я хочу, чтоб ты осталась со мной на самом деле?

Я потрясла головой:

— Я бы не знала, что ответить на это. Я даже не в курсе, серьезно ли ты сейчас говоришь или нет, — я вздохнула. — Это не так просто. Ты знаешь, что мне нужно заботиться о ней.