Кинематограф по Хичкоку

Ф.Т.Кажется, я видел одну из них в Париже в конце 1944 года.

А.Х.Вполне возможно, потому что задумывалось показать их по всей Франции, везде, где немцы теряли почву под ногами, чтобы поднять в стране авторитет Сопротивления. Первый фильм назывался "В добрый путь".

Это короткая история о французе, которому помогают выехать из Франции по каналам Сопротивления. В Лондоне с ним беседует офицер из организации "Свободная Франция", который сообщает ему, что сопровождавший его польский офицер на самом деле является гестаповцем. После этого обескураживающего открытия дается флэшбэк– вновь совершается путь во Францию, но на этот раз особое внимание обращается на те детали, которые ускользнули от нашего взгляда в первый раз и которые указывают на то, что проводник действительно гестаповец. Фильм завершался захватом этого человека. Одновременно главный герой узнавал, что помогавшая ему юная девушка, заподозрившая в "поляке" шпиона, была им убита.

Ф.Т.Да, это тот самый фильм, который я видел.

А.Х.Это была четырехчастевая картина, для которой "Свободная Франция" предоставила мне своих консультантов. Клод Дофен помог писать диалоги. Мы работали в моей комнате в "Кларидже", там набивалось множество французских сопротивленцев. Например, один, кажется, полковник Форестъе, вечно отвергал все, что предлагалось другими. Вообще выяснилось, что "свободные французы" были очень разобщены, и их внутренние конфликты послужили основой нашего второго фильма– "Мадагаскарский эпизод".

Одним из его героев стал актер и юрист, получивший в Сопротивлении имя Кларусс. Он кончал свой шестой десяток, но был полон энергии и редко выражал несогласие с товарищами, которые тем не менее упрятали его за решетку в Тананариве. Это была подлинная история, и Кларусс сам рассказывал ее в нашем фильме. Но когда работа над фильмом закончилась, на его пути встали трудности и он, кажется, так и не вышел в прокат.

8

Возвращение в Америку • "Завороженный" • Сотрудничество с Сальвадором Дали • "Дурная слава" • "Песнь огня" • Урановый МакГаффин • Под надзором ФБР • Фильм о кино • "Дело Парадайн" • Может ли Грегори Пек сыграть английского адвоката? • Сложный кадр • С когтистыми ручищами, как у дьявола!

Ф.Т.В 1944 году Вы вернулись в Америку, чтобы ставить "Завороженного". В титрах среди прочих я заметил имя Ангуса МакФейла. Если не ошибаюсь, он сотрудничал с Вами на картине "В добрый путь!"

А.Х.Ангус МакФейл возглавлял сценарный отдел "Бритиш Гомон". Он был одним из тех молодых кембриджских интеллектуалов, которые проявили в 20-е годы интерес к кино. Я познакомился с ним в павильоне, где снимался "Жилец", когда мы оба работали на студии "Бритиш Гомон". И вновь повстречался с ним, когда приехал снимать в Лондоне свои французские короткометражки. Мы вместе набросали тогда же либретто "Завороженного". Но сценарий, который он на этой основе потом развернул, все-таки был сыроват, и в Голливуде я пригласил для подработки Бена Хекта. Поскольку он был помешан на психоанализе, выбор оказался очень удачным.

Ф.Т.В своей книге Эрик Ромер и Клод Шаброль написали, что Вы желали придать фильму более жесткий характер. Директор клиники, например, должен был иметь татуировку на ступнях– распятие,– чтобы каждым шагом попирать его. Ему также предназначалось заниматься черной магией.

А.Х.Роман "Дом доктора Эдвардса" рассказывает о сумасшедшем, которому поручают возглавить психбольницу. Он мелодраматичен и маловразумителен. Персонал клиники тоже был навербован из душевнобольных, и они творили там всякие безумства. Но мне хотелось поставить первый разумный фильм о психоанализе. И я сам стал работать вместе в Беном Хектом, который был тесно связан с известными в этой области специалистами [ 17 ].

Я решительно настроился покончить с традицией изображения эпизодов снов и галлюцинаций в виде неких туманных образов. Я осведомился у Селзника, не может ли он устроить так, чтобы с нами поработал Сальвадор Дали, и он мне это обещал, хотя вряд ли понимал, зачем это нужно. Наверное подумал, что мне это понадобилось в рекламных целях. На самом же деле это было связано с моей идеей передать галлюцинации с особой визуальной остротой и ясностью– ярче, чем эпизоды реальной жизни. Дали мне нужен был потому, что его творчество отличает архитектурная стройность композиции, таким же свойством обладал Кирико, знаете– эти его длинные тени, определенность пространства, сходящаяся перспектива [ 18 ].

Но Дали придумал для нас нечто чересчур странное: статую, которая трескалась, как скорлупа ореха, оттуда выползали муравьи, а под всем этим скрывалась Ингрид Бергман, покрытая муравьями! Это, конечно, было совершенно немыслимо.