Киндернаци

В. (после сна записывает в свой дневничок): «Мысли в голове очень ясные. Никаких фантазий. Почти все время сплю. Кошмарное состояние. В Татрах оттепель: снега растаяли, и все зеленеет. Все время слышна капель: вода капает из водосточного желоба и с сосулек. Все уже покрываются красивым загаром, и только я один по-прежнему больной и бледнолицый. Такое жуткое невезение!»

Эпизод 24. 29.03.44

Бурные события. Едва только красно-синий ковер с желтыми петушками по углам, который Дичка «сорганизовал» для нашей комнаты, выкрав из малого вестибюля гостиницы (который заперли на ключ с тех пор, как Баладьи со своими приятелями при помощи алмазного резца проник в стеклянный шкаф с припасами), был как следует расстелен у нас на полу и все края заправлены под ножки мебели, а при обыске обнаружилось, что в стаканчиках для полоскания еще до половины оставалось недопитого шнапса, хотя в комнате было до того накурено, что в сизых клубах дыма не сразу и разглядишь, вдобавок все пропахло выделениями желез, на кроватях под грубошерстными весенними словацкими одеялами мальчишки лежали по двое, поочередно играя роль девчонок, а Баладьи был немедленно препровожден в Вену в тюрьму для несовершеннолетних и исключен из школы с волчьим билетом, но главное, он успел дать Витрову последний, решающий толчок к занятиям астрономией…

…как уже снова пронзительные свистки призывают нас во двор строиться в каре вокруг флагштока, потому что пропало спрятанное под замком — ведь ребята из гитлерюгенда пользуются за едой только стальными приборами — столовое серебро; сбытое кем-то из наших товарищей в обмен на кроны и хваленые сапоги фабрики Батя — мы находимся сейчас в невоюющей стране, где царит этот гигант резиновой и обувной промышленности, — но теперь украденное серебро вдруг выплыло, оказывается, оно попало к каким-то подозрительным типам из местных, полиция этой дружественной полунейтральной страны превосходно сотрудничает с нашими бонзами, на улице за оградой в эту минуту как раз играют разоруженные до зубов словацкие солдаты, одетые в непривычную для глаза коричневую полевую форму.

Словацкие кроны! Соблазнительность этих иностранных бумажек для нас, не получающих карманных денег, живущих на всем готовом мальчишек! Если спуститься в город, там тебе и разная галантерейная мелочь, и роскошные сласти мирного времени без всяких там карточек, а не то — была не была! — закатиться, хотя это по тяжести проступка уже граничит с дезертирством, в словацкую пивную! Одним словом — заграница, мирная жизнь, изобилие вместо возведенной в священную добродетель всенародной бедности, маленькая страна, которая не стремится быть мировой державой, где по-словацки и даже по — немецки вместо «Хайль Гитлер» звучит «Добрый день», и у всех девушек, как у Милицы, прелестные алые губки, и все они сосут что-нибудь сладенькое и флиртуют, стреляя подкрашенными глазками, хотя нам от этого никакой радости не отломится, с тех пор как начальство распорядилось подсыпать в нашу похлебку бром; Дичка уверяет, будто ему попался целый комок, но Харти и Витров решили, что это небылицы для простаков; впрочем, это не имеет особого значения, так как эти неразлучные друзья поклялись не участвовать ни в каких оргиях и не прикасаться к своему пестику, пока не встретят свою суженую, порядочную девушку; слова «пестик» и «опыление» заимствованы из уроков биологии, а вот что действительно обнаружилось сегодня за обедом в недосоленном свекольном супе, так это рыболовные крючки, теперь предстоит тщательное дознание, которому подвергнется словацкий повар, ненавидящий нас, пятиклассников, элиту лагеря, которой дозволено питаться в баре вместе с учителями и вожатыми…