Киллердром

Крики, пожары, всеобщая паника, животное насилие, охватившие все вокруг, отошли для нее в тот момент на второй план. Добежать до ближайшей машины – это все, что ее интересовало в ту минуту. – Беги! Беги! – истерично кричала она, подгоняя сынишку, послушно перебиравшего ногами настолько быстро, насколько мозг мог давать команды конечностям. Сработала повседневная привычка, и мать не задумываясь повернула голову сначала налево, затем направо, и это помогло избежать гибели. Говорят, что в самые стрессовые моменты время как будто растягивается, люди успевают среагировать на угрозу и совершить больше действий, чем можно себе представить. Мать чудом успела остановиться перед стремительно пронесшимся мотоциклом, который, спустя пару десятков метров движения завилял из стороны в сторону и влетел в угол здания. Мотоциклиста, по инерции отброшенного в сторону, начало трясти, казалось, почти подбрасывая над землей. В следующую секунду женщина увидела, как другой человек после такой же тряски вскочил на ноги и, совершив нечеловеческий по длине прыжок, с животным рыком набросился на здорового мужчину, орудовавшего топором.

Мальчик споткнулся, отпустил материнскую руку, и женщина успела сделать несколько шагов, пока не поняла, что сын остался позади. Она резко обернулась, кофта слетела с одного ее плеча, огромные, округлившиеся от паники и страха глаза сына были последним уцелевшим из человеческого и родного, что она увидела в этот день. Большой помятый автомобиль со зверем вместо водителя на огромной скорости нанес удар, выжить после которого было почти невозможно. Женщину подбросило вверх и отбросило в сторону. И если даже после этого в ней и оставалась жизнь, то несколько зараженных, набросившихся следом, уничтожили ее окончательно. Любящей матери больше не было.

Мальчик оказался полностью парализован. Единственное, что он сейчас мог делать, все, на что хватало его изможденного в тот момент ума, – это встать и кричать. Безудержно. Нечеловеческий крик и беспомощное нелепое размахивание руками посреди кромешного ада. Прерывисто крутя головой из стороны в сторону и усердно пытаясь зацепиться хоть за какой-то обрывок мысли, он, наконец, заметил, что наискосок по улице на него движется маршрутный мини-автобус. Не в силах пошевелиться он стоял как вкопанный, глядя как неуправляемая машина, разгоняясь приближается к нему.

– Ну ну ну! Давай же! – бормотал полушепотом молодой ученый, глядя в монитор. Зеленая полоска, иллюстрирующая объем копируемых данных, ползла чертовски медленно.

Шестьдесят три процента.

«Организация не спасёт твою семью, если ты все провалишь. Будь они все прокляты!» – мысленно тиранил себя мужчина стиснув зубы и провел ладонью по вспотевшему лицу.

Восемьдесят два процента.

Это был чуть полноватый азиат тридцати двух лет. Осторожный и даже чуть пугливый взгляд контрастировал с почти постоянной легкой приветливой улыбкой, которой он по обыкновению встречал окружающих. Черные волосы были всегда аккуратно причесаны, галстук – строго подтянут к самому горлу. На его бейдже, прикрепленном к карману белого халата, располагалась крупная надпись: «Нил Нарайянан. Первый ассистент» Скромная формулировка его должности подразумевала, однако, полное отсутствие личного времени и, фактически, жизнь исключительно внутри здания Научно-Исследовательского Центра. Первый ассистент был одновременно основным помощником при выполнении самых сложных операций и опытов, а также секретарем, обязанным знать распорядок работы всех коллег-руководителей во всех лабораториях Центра изо дня в день. Единственным, кто вызывал внутри Нила Нарайянана благоговейный страх внутри здания, был ученый, руководящий всем центром, которого за глаза звали просто «Главный».

Девяносто восемь процентов. Именно в этот момент компьютер предательски вывел на монитор вращающиеся песочные часы.

Услышав звук быстро приближающихся к двери шагов, молодой ученый поспешно выдернул портативный носитель из компьютера, поместил его в мини-карман брюк, запахнул халат и инстинктивно выпрямился, натянутый как струна, за долю секунды перед тем, как в комнату ступила нога Главного.

Это был высокий худощавый мужчина, около семидесяти лет, с удивительно прямой для преклонного возраста осанкой. Подбородок чуть вскинут, мощные скулы смотрели в стороны, а уголки губ направлены вниз, дополняя образ не терпящего возражений диктатора. Его лицо было похоже на чертеж, где не было ни одной неуверенной линии. Он остановился в дверях, держа руки за спиной и какое-то время молча разглядывал комнату, сосредоточенно нахмурив брови, словно сканируя пространство. В крайне редких случаях Нил решался заговорить со своим руководителем первым, и текущий момент не был исключением, – тишину разбавлял лишь мерный гул машин и оборудования.

Главный сделал глубокий вдох.