Киллер навсегда

— Я не гоню, Василич. Сколько там было? Тонны две? Больше? Немного добавил, и машину новую взял. Ты ведь давно о «десятке» мечтал. И чего в ней хорошего? Hoc — от «СААБа», задница — от носорога… Тем более, таким способом купленая; смотри, долго не проездит.

— Ты, дружище, не опупел часом?

— Ты еще скажи, что я под тебя копаю, «подсидеть» пытаюсь.

Катышев набычился, долго молчал, потом выругался. Кто-то из сотрудников, пришедший подписать документы, заглянул в кабинет, но Катышев, не поворачивая головы, рявкнул:

— Занято! — И дверь с треском закрылась. Волгина молчание не тяготило.

— Нет, ты объяснись.

— Чего объяснять? И так все понятно! У Инны ты раньше бывал. Наверняка знал, где у нее сбережения хранятся. Во-первых, не стала бы она далеко прятать, не тот у нее характер, во-вторых, чисто профессиональная привычка… Когда труп нашли, у тебя все возможности были бабки замылить. Некому больше, Василич. Убийца их не брал.

— Да что ты говоришь!

— Что думаю, то и говорю. Либо ее все-таки очумевший Казарин придавил — во что я ни грамма не верю, — либо там киллер работал, специалист высочайшего класса. Ни в том ни в другом случае деньги пропасть не могли. Казарин бы о них просто не подумал, не до того ему было бы, а профессионал на такую мелочевку не позарился бы, наоборот, оставил бы лежать, чтобы на спонтанное убийство больше походило.

— Профессионал не позарился, а у твоего начальника, значит, к рукам прилипло!

— Не передергивай, Василич. Не надо. Я ж тебя не обвиняю.

— Что, долю попросишь?

— Не попрошу. Пока ты машину новую не купил, я тебя… про тебя много нехорошего думал.

— А теперь, значит, мнение, конкретно, переменил?

— Да нет, просто отпали дурацкие мысли, что это ты ее грохнул. Каюсь, был грешен, подозревал тебя… слегка. Ты же факт знакомства с ней скрывал, палки в колеса ставил. Очень тебя устраивало, если бы дело удалось на Казарина навесить. Или — чтобы оно навсегда «глухарем» повисло. Удобно: и тебя никто не уличит, и меня всегда лишний раз выдрать можно. Не работаю, элементарно бытовуху раскрыть не могу, выпустил преступника из рук. Устраивало, правда?

— Слышь, Волгин, не много на себя берешь? Подымешь?

— В самый раз. Ты ведь с Инной давно познакомился, еще когда ее приятелей за вымогательство задерживал. Помнишь, была история? Конечно, помнишь! А зная ваши характеры, не надо много ума, чтобы предположить, как дальше развивались события.

— Чо те надо?

— Ничего. Не ругайте Своего начальника, — Волгин встал, — ведь у вас мог быть начальник гораздо хуже. Писать на тебя в УСБ я не собираюсь. Пойду работать…

Он уже переступил порог, когда ББ окликнул:

— Обожди!

Из сейфа Катышев достал вскрытый конверт, бросил на стол:

— Держи. Из Москвы, по секретной почте пришло…

— Благодарю.

Входящий номер был недельной давности. Завалялось в канцелярии или ББ придержал?

Посредник Паша сидел в коридоре с непроницаемым лицом, но печальными глазами, похожий на мастера восточных единоборств, чьих лучших учеников только что отбуцкали в кабаке пьяные хулиганы.

Волгин прошел мимо, на ходу знакомясь с содержимым конверта, не останавливаясь, бросил:

— Подождите пару минут. — И заперся в кабинете.

По местной линии дозвонился до постового на входе в РУВД. Назвал фамилию и краткие приметы Паши, распорядился не выпускать, если захочет уйти. Потом опять взялся за пришедшие из столицы бумаги.

Московский уголовный розыск, в помощь которого Волгин не очень-то верил, — прошли те времена, когда МВД был единым, слаженным механизмом, нынче каждое колесико вертелось по-своему, а механики занимались вообще черт знает чем, — так вот, прославленный МУР сообщал, что Локтионов Э.А. действительно с такого-то по такое-то число останавливался в гостинице, занимал такой-то номер, входил в деловые контакты со следующими фирмами… А также неоднократно звонил в Новозаветинск: трижды — к себе в контору, трижды — домой, пять раз — Кольской и столько же — Варламову. Наибольшая активность пришлась на день убийства Инны и последующий.

На выводы много времени не требовалось. Ничего нового, но приятно, когда оказываешься прав в своих предположениях.

В дверь постучали.

— Да! — крикнул Волгин, убирая муровское сообщение в сейф и готовясь встретить гостя, совершенно позабыв, что дверь запер.

Когда он выглянул в коридор, посредник Паша сидел с прежним видом, а Поперечный медленно удалялся в сторону лестницы.

— Костя, я здесь!

— Ничего не получится, — заявил Поперечный, устроившись за столом. — Я просмотрел материал в дежурке, факт незаконного лишения свободы ничем не подтверждается. Хотя, конечно, все понятно… Увы, придется отпускать.

— Это я уже понял.

— Тогда зачем было меня вызывать?

— Решение тебе принимать.

— Могли бы и по почте к нам отправить, спешить уже некуда.

— Есть еще один момент. Этот наш нынешний «терпила» — ближайшая связь Варламова. Помнишь еще такого?

— Которого убили?

— Вот именно. «Терпила» — ближайшая связь Варламова, а покойный Варламов, в свою очередь, — ближайшая связь Локтионова. Можно сказать, его зам по темным делишкам.

— Не слишком ли сложно?

— В самый раз.

— И что ты хочешь?