Килл крик

– Какого черта ты творишь? – Прячущееся в тенях существо пришло в ярость, теперь не мягкий голос Себастьяна и не злобный голос матери Сэма, но тысяча перебивающих друг друга голосов вопили из иного мира: – ПРЕКРАТИ!

Бензин загорелся мгновенно. Сэм захлопнул зажигалку и попятился прочь из дома, на крыльцо. Он не отрывал глаз от пола – его жадно пожирали отливающие синим языки пламени.

Огонь. Огонь зажег Джек. Мертвая мать осталась в доме. Они знали, что с ней все кончено. Отец должен был скоро вернуться. Сэм спас Джека. Но Джек знал, какую цену пришлось заплатить его младшему брату. Больше никто не должен был знать. Джек решил обставить все как несчастный случай.

Джек. Чудесный Джек, который научил Сэмми бросать бейсбольный мяч и раскуривать сигарету.

Пламя достигло восточной стены и попыталось вскарабкаться по ней. На лицо Сэма легли оранжевые отсветы.

Паника. Их мать осталась там. Женщина, проклинавшая тот день, когда они родились на свет, обвинявшая их во всех грехах. Но все равно их мать. Он побежал. В горящее здание. Пытался вытащить ее тело. Джек хватил Сэмми сзади за рубашку. Сэмми кричал: «Мама! Прости! Мама! Очнись, мама! Прости меня! Прости!»

Вся кухня была охвачена пламенем. Балка падала. На его мать. На кровавое месиво, которое осталось от ее головы. Часть дверного косяка обвалилась, и Сэма швырнуло на пол. Он передернулся от отвращения, вдохнув запах собственной горящей плоти, поглощаемой пламенем левой руки.

И Джек снова потащил его за рубашку. Треск рвущейся хлопковой ткани. Рев огня, бушующего в ветхом доме.

Пожар уже охватил всю переднюю. Пламя начало подниматься по лестнице на второй этаж.

Мерцающий красный огонь.

Джек снял свою рубашку, чтобы перевязать обожженную руку Сэмми. Они стояли рядом, глядя, как горит их дом. Где-то вдалеке выли сирены.

Пламя добралось до горлышка пластиковой канистры. Внутри еще оставалось достаточно годного в пищу бензина.

Тысяча голосов Кровавого ручья проклинали Сэма, сливаясь во что-то утробное, звериное, похожее на запись, замедленную до того, что слова перестали походить на человеческую речь.

Когда Сэм, прихрамывая, спускался с крыльца, в доме огонь проник в канистру. Вначале полыхнула яркая вспышка, а потом канистра взорвалась, превратившись в пылающий шар. Расплавившиеся куски пластика мокро зашлепали по стенам, от них по обоям сияющими змеями расползлись длинные языки пламени.

Сэм доковылял до сидящей спиной к внедорожнику Мор.

– Думаете, дождь все это затушит? – спросила она.

Сэм покачал головой:

– К тому времени, как затушит, будет уже поздно.

Земля будто содрогнулась под ними, трава на секунду вцепилась Сэму в ногу.

– Надо забрать Дэниела, – сказал он.

– Нет, – возразила Мор. – Пусть остается тут.

Трава снова ухватила Сэма за ботинок, чуть не стащив его. Глянув вниз, он успел заметить мохнатый зеленый стебель, скользящий сквозь сорняки.

– Это еще что? – спросил Сэм.

Мор собиралась что-то ответить, но слова так и повисли в воздухе. Оба они смотрели, как колышутся высокие травы – не от резких порывов ветра, а туда-сюда, как океанские волны. На всем пространстве от дома до ручья двор ожил, превратился в извивающегося зеленого зверя.

– В машину! – скомандовал Сэм, распахивая перед Мор заднюю дверь.

Он даже не успел повернуться к водительской двери: что-то со страшной силой налетело на него сзади и сбило с ног. Сэм оказался в скользкой от дождя траве. От удара о землю из легких вышибло весь воздух. Сэм пытался подняться, моргая, глядя сквозь заливающий глаза дождь на мутный силуэт Дэниела. Из раны на голове толстяка сочилась кровь. Молочно-белые глаза были устремлены на Сэма.

– Нет, – с трудом выговорил Сэм.