Киборги не умирают

Служителя юстиции взяли за шкирку и выкинули в коридор.

— Премного благодарны, обращайтесь еще, только в следующий раз по двойному тарифу! — крикнул он, отбежав на безопасное расстояние.

— В следующий раз я тебе дуло в задницу засуну и спущу курок! — пригрозил бандит, он прицелился в адвоката, и тот счел за лучшее не настаивать на гонораре и исчезнуть.

— Чего ты щеришься, придурок! — гаркнул один из громил на Антона. — Синьор Ванчопе натянет тебе твою ухмылку на задницу!

— Ну, зачем же так грубо? — притворно вежливо возразил Расписной. — Но Эстебан действительно, наверное, заждался. Долгие 6 месяцев он не видел своего старого друга и теперь хочет поговорить с ним, перед тем как отправить на тот свет, на свидание с Мазой Великим.

— За что? — уточнил Антон, прикидывая, кого валить первым.

— За долги, Тони! Я разве не сказал. Долги принято отдавать, таков был уговор. А ты свалил и не расплатился. Нехорошо. Настоящие офицеры так не поступают. Это ли не причина?

Это действительно была причина оставить их всех на некоторое время портить остальным живущим воздух. Что-то обстановка с личность настоящего Воронина начинала Антона слегка напрягать. Он чувствовал, все еще хуже, чем видится.

Стало быть, чтобы узнать подробности, надо встретиться с Эстебаном.

— Ведите меня к Папе! — потребовал он.

10. Папа

Эстебана Ванчопе, криминального Папу Южного сектора, Антон припомнил за мгновение до того, как увидел. Он не изменился. Толстый мужик, абсолютно толстый, все толстое: пальцы, складки на щеках и веках, уши. Этакий слон в безразмерном костюме на жалобно промявшемся кожаном диване.

Напротив Ванчопе сидела блондинка в мини-юбке и пила бугрящееся пузырями шампанское из высокого узкого бокала. Такой шикарной б… Антону еще видеть не приходилось.

У нее было все, чтобы сводить самцов с ума. Ровные ноги, беззастенчиво открытые практически до попы, и часть попы тоже открыта, пышная грудь, не стесненная низким декольте, алые губы, чувственно охватившие край бокала. У нее было все, кроме трусиков, которые она на дух не переносила как класс.

— Я думаю, вас пора знакомить! — вздохнул Папа, проследив его взгляд. — И перестань жить у Аннушки в декольте, наглец!

Значит, Анна.

— Анна Фогель! — сказала она пульсирующим грудным голосом, который был синонимом эрекции.

Ванчопе жестом отпустил своих людей. Прислуживать остался худой мужчина в болтающемся черном костюме ростом под 2 метра. Движения его были экономные, словно линейкой отмеренные.

— Боевой андроид! — подтвердил по внутреннему коммуникатору Иван, чемодан с которым Антон отвоевал, сказав, что это личный ноутбук и очень дорогой.

Худой дернулся и уставился на Антона. Засек, гад, понял Антон и подарил ему самое безмятежное выражение лица, которым мог обмануть любого.

— Не тужься, я вижу тебя насквозь и в случае чего убью раньше, чем ты мигнешь! — предупредил мужчина на «цифровом», используемом для общения между машинами самого грубого класса, не делая попытки скрыть пренебрежения.

От него веяло смертью, а чем еще должно веять от боевого андроида класса "киллер".

— Не зли Расхода, проживешь долго! — усмехнулся Папа.

Антон знал, что имеет дело не только с убийцей, извращенцем и заправилой криминального дна, но и с умнейшим проницательным человеком. Это он понял еще в их первую встречу, состоявшуюся не при совсем приятных обстоятельствах. Иначе и быть не могло. Всех дураков на Южном уже перестреляли.

— Слушаем тебя, Тони! Где же ты болтался столько времени? — с этими словами Папа начал серьезный разговор, в конце которого Антон явственно увидел чей-то труп.

— Вы прекрасно знаете, что я был на Шарагде, потому что пытались меня убить!

Антон просек, что был не прав, когда Расход наклонился чуть вперед, в таком положении у андроида включаются боевые серводвигатели, но был остановлен жестом Папы.

— Заткнись! Ты еще слишком молод, сопляк, чтобы разевать пасть на Папу! — проговорил Ванчопе, и Антон извинился. — Вот и ладно, — «подобрел» Эстебан. — Перестань кукситься и пялиться на Аннушку, и послушай меня старика. Ты помнишь, чем мне обязан?

Антон помнил. Жизнью. Правда, жизнью настоящего Воронина, которую Папа не стал забирать, но забрали другие, а теперь Антон вернулся, и на него вывалили всю эту кашу. Если бы знал, улетел бы на другую станцию, слово Великому Мазе! — 13 июля 8 года, бар «Хана». Ты помнишь этот день? — спросил Папа, Антон помнил, это был день, после которого его жизнь превратилась в ад. — День, когда погиб Крекрюшон. Ты помнишь его? Знаешь, кто он был?

Козел он был. И одновременно выполнял обязанности Смотрящего одного из секторов Южного горизонта, будь он трижды проклят Великим Мазой!

Воронин был в «Хане» с девушкой. Ага, с девушкой. Он был у нее 135-м по счету кобелем, и дело бы кончилось быстрым перепихом и все адье, но когда Крекрюшон полез к ней, Воронин ни с того ни с сего почувствовал себя уязвленным.

Антон уже и сам не знал, где чьи воспоминания и воспринимал мелькающие перед его мысленным взором картинки как свои собственные.