Кибериада. Сказки роботов

– Сейчас, – продолжил он, – я могу вам только сказать, что Его Непревзойденность король Жестокус является величайшим охотником всех времен и бесстрашным истребителем наистрашнейших галактических хищников, в чем ему нет равных. Его искусство столь велико, что из-за отсутствия достойных противников и реальной опасности для жизни, он безмерно страдает, и потому…

– Понятно, – живо отозвался Трурль, – мы должны будем сконструировать для него такие виды хищных и опасных диких зверей, которые были бы его достойны? Не так ли?

– Вы схватываете на лету, многоуважаемый конструктор! – восхитился посланник. – Ну и как, вы согласны?

Практичный Клапауций поинтересовался предлагаемыми условиями, но посланник так красочно расписал щедрость своего господина, что конструкторы немедленно упаковали личные вещи и необходимые книги и почти бегом поднялись по трапу на борт звездолета, который тут же взревел, изрыгнул пламя, опалившее его золотые ноги, и понесся в черную галактическую даль.

За время не очень долгого полета прибывший за конструкторами посланник познакомил их с принятыми в королевстве Жестокуса правилами, расписал им щедрую и широкую, как Тропик Рака, натуру правителя, рассказал о его достойных великого мужа увлечениях, так что к моменту прибытия оба конструктора даже успели освоить местный язык.

Первым делом их поселили в отведенной им резиденции – роскошном дворце на склоне горы, возвышающейся над городом. Как только друзья отдохнули, король прислал за ними карету с упряжкой из шести невиданных чудовищ. Их пасти закрывали специальные противопожарные фильтры, поскольку их дымящиеся глотки изрыгали языки пламени; еще у них были крылья, только подрезанные, чтобы не дать им взлететь, и хвосты, закрученные в кольца и покрытые стальной чешуей, не говоря о семи когтистых лапах у каждого, выворачивающих камни уличной брусчатки под собой. При виде выходящих из дворца конструкторов вся упряжка взвыла в один голос, выпустив из ноздрей пламя в клубах серного дыма, и собралась уже было дружно наброситься на них, но возницы в асбестовых доспехах и королевские доезжачие с пожарной мотопомпой были наготове и быстро укротили взбесившихся чудовищ, нанося им удары прикладами лазеров-мазеров. После чего Трурль с Клапауцием молча заняли свои места в карете, рванувшей с места в карьер, чтобы не сказать в «драконьер».

Пока упряжка во весь опор неслась вперед, выдыхая сернистый пар и сокрушая все на своем пути, Трурль наклонился к Клапауцию и прошептал:

– Слушай, друг, чую, этот король черти-чего от нас с тобой ждет! Если такие вот у него в упряжках ходят, что думаешь?

Однако рассудительный Клапауций промолчал в ответ. Алмазные, выложенные сапфирами и обитые серебром фасады зданий мелькали за окнами кареты, под аккомпанемент рычания, воя и шипения драконов и окрики эскорта. Наконец распахнулись огромные створки ворот королевского дворца, и экипаж с крутым разворотом, от которого пламя прошлось по цветочным клумбам, остановился перед парадным входом в замок – черный, как сама ночь, под сводом лазурных небес. Трубачи тут же задули в завитые раковины, и под эти угрюмые почему-то звуки, словно уменьшившись в размере на фоне сторожащих ворота каменных истуканов и ослепительного строя почетного караула, Трурль с Клапауцием поднялись по огромным ступеням парадной лестницы и вошли во дворец.

Король Жестокус принял их в похожем на огромную пещеру зале, высокие своды которого, обитые серебром, напоминали внутреннее устройство звериного черепа. Там, где должен был бы к нему крепиться позвоночник зверя, в паркете зияло черное отверстие колодца неведомой глубины, а за ним находился трон, освещенный двумя столбами света, походившими на скрещенные пылающие клинки и бившими из глазниц серебряного черепа в вышине. Витражные стекла янтарного цвета в глазницах придавали проходящему свету яркий и резкий окрас, изменяя естественный цвет предметов и делая его более горячим и огненным. Еще издали конструкторы увидели на фоне бугристых серебряных стен неукротимого короля Жестокуса, который, в нетерпении оставив трон, грохочущими шагами мерил серебряные плиты паркета, а, заговорив с ними, принимался временами рубить рукой свистящий воздух для пущей выразительности.