Кибериада

– Неужто перед нами существо, построенное из клея, одно из тех, о которых писал древний кибермистик Клибабер? Неужто мы видим одного из пратуземцев Галактики, допотопного тленника, именуемого в легендах чиавеком? Столько миров облетел я, столько систем посетил, но ни разу не случилось мне увидеть воочию Мыслящего Масляка! О, надобно приложить все силы, чтобы воскрешение удалось! Что за редкостная оказия потолковать на онтологические темы, не говоря уже о мине, которую состроит твой дядя Клапауций! Но до чего бестолково сконструирован этот расколотый! Бедный раскольник, поистине гордиево у тебя нутро, ни винтика тут не приладишь, ни скрепы, и неизвестно, что здесь к чему! Только общая ледоватость удерживает воедино все эти петливины и извилки!

– Папа, – сказала машинка, заглядывая Трурлю через плечо, – это не чиавек, не масляк и не тленник, а обыкновенный хандроид!

– А? Что? Не мешай! Ты о чем? Хандроид? Должно быть, андроид!

– Нет, именно хандроид, то есть андроид, которым овладела хандра! Как раз вчера я прочел о них в энциклопедии!

– Чепуха! Откуда тебе это знать?

– Да ведь у него в руках кубок.

– Кубок? Какой кубок? Вон там, во льду? Гм… действительно. Ну, и что же?

– В таких кубках обычно подносят цикуту; раз он хотел ее выпить, перед нами неудавшийся самоубийца, а откуда у него суицидальные побуждения, если не от taedium vitae 21, то есть от хандры?

– Слишком рискованные силлогизмы! Ты рассуждаешь неверно! Не так я тебя учил! – поспешно выкрикивал Трурль, волоча ледяную глыбу с корпусом Хандроида. – Впрочем, сейчас не до рассуждений. Идем наверх!

– Ты его в печку? – спросила машинка, подпрыгивая на месте от возбуждения. – В печку, в печку!

– Не в печку, а на лежанку! – поправил Трурль.

Прежде чем положить Хандроида на печную лежанку, он занялся нелегкой молекулярной штопкой: подтягивал атом к атому костенеющими пальцами, ведь работать приходилось на искусственном морозе; вдобавок порою его одолевали сомнения, что к чему относится, – такой царил в Хандроиде кавардак. К счастью, он мог ориентироваться по поверхности, то есть по суконной одежде, так как обшитые кожей пуговицы ясно указывали, где зад, а где перед.

Положив наконец оба существа в тепле, он спустился в лабораторию, чтобы на всякий случай перелистать «Введение в Воскресительство». Так он корпел над книгами, когда на втором этаже послышался какой-то шум.

– Сейчас! Сейчас! – крикнул Трурль и побежал наверх. Робот в сапогах сидел на лежанке, удивленно ощупывая себя, Хандроид же валялся на полу: попробовав встать, он потерял равновесие и упал.

– Почтенные пришельцы! – с порога обратился к ним Трурль. – Приветствую вас в моем доме! Заточенные в ледовые глыбы, вы упали в мой сад, загубив всю клубнику, за что я, впрочем, на вас не в обиде. Я выколотил вас изо льда и при помощи инкубационной термической реанимации, а также интенсивной демортизации привел в сознание, как сами видите! Не знаю, однако, откуда вы взялись в этом льду, и горю нестерпимым желанием узнать о ваших судьбах! Вы уж простите меня за дерзость; что же касается малыша, который подпрыгивает рядом со мной, так это мой несовершеннолетний потомок…

– А вы кто будете, ваша милость? – слабым голосом спросил Хандроид, который все еще сидел на полу и ощупывал весь свой корпус.

– Господа пришельцы – ты, в кожаных сапогах, и ты, горячо и мокро уставившийся на меня, – знайте, что я всемогуторный конструктор по имени Трурль, весьма известный. Это место – моя лаборатория на Восьмой Планете Солнца, которого до недавнего времени не было, ибо мы с товарищем моим Клапауцием сконструировали его в порядке общественного почина из галактических отходов. С незапамятных времен я занимаюсь опытной онтологией, сочетая оную с оптималистикой применительно ко всем Разумам Универсума! Я понимаю, что внезапное перенесение на чужбину, да еще таким необычным образом, отчасти явилось потрясением для ваших естеств; однако же соберитесь с мыслями и поведайте, кто вы такие, ибо тем мы ускорим общее взаимопонимание!

– А с Болицией Гармонарха Збасителя ваша милость никаких не имеет связей? – спросил довольно слабым голосом барабанщик с лежанки.

– Об этом Монархе, а равно о его Полиции мне ничего не известно… да у вас, сударь, не насморк ли? Понятно – это от переохлаждения, любой простудился бы на таком холоде… липового чайку не желаете?

– Я не простужен, а только говорю на чужеземный манер, – пояснил робот в сапогах, с явным облегчением разглядывая золотое шитье у себя на груди.

– Государь, от которого я в некотором роде бежал, действительно зовется Гармонархом, и не Державой он правит, а Держабой, но это история длинная…

– Ах, расскажите ее! Пожалуйста! – подпрыгивая, запищала машинка, но Трурль строгим взглядом заставил ее умолкнуть и сказал:

– Я бы не хотел никого торопить – будьте моими гостями, прошу вас. А вы, сударь, кто? Андроид или, быть может, Маслитель?