Вариант 1 близок к идее средневекового замка, вход в который представлял собой систему ворот/решеток, мостов и предзамковых укреплений. В некоторых замках для того, чтобы попасть внутрь, приходилось какое-то время двигаться между двумя стенами под внимательными взглядами стрелков. В современной жизни это может означать существенное замедление передачи данных в силу необходимости не просто проверки на признаки компьютерных вирусов, а фактически их полной декомпозиции с целью убедиться в отсутствии посторонних вложений и (или) использования виртуального «лотка», в который выкладываются не сами передаваемые файлы, а только данные из них.
Вариант 2, собственно, напоминает экосистемы, создаваемые BigTech-компаниями, особенно Apple. Большой российской проблемой остается фактическая утрата серьезной микроэлектронной промышленности. Хорошо, конечно, что ИНЭУМ им. И.С. Брука, входящий в концерн «Автоматика» госкорпорации «Ростех», разработал первый суперкомпьютер на российских 8-ядерных микропроцессорах «Эльбрус-8С»[316], НТЦ «Модуль» смог создать отечественные процессоры для нейросетей, разработанные на собственной архитектуре NeuroMatrix и способные обрабатывать даже потоковое видео в высоком качестве[317], но пока этой продукции далеко до господства на рынке. Фактически вариант 2 реализуют российские вооруженные силы, осознавшие свою зависимость от микросхем класса Military/Space. Но их примеру должны последовать и другие эксплуатанты элементов критической информационной инфраструктуры. Ведь абсолютно ясно, что доверенную среду невозможно построить с использованием недоверенных узлов.
Вариант 3 предполагает настоящий технологический прорыв в сфере квантовых вычислений и (или) AI. Сбербанк и Российский квантовый центр (РКЦ) запустили первую линию связи с квантовой защитой между двумя московскими офисами банка еще в конце 2017 г.[318], однако первый квантовый компьютер на 20 кубитов, пригодный для коммерческого использования, анонсировала в 2019 г. IBM[319]. Между тем начало использования квантовых компьютеров ставит под угрозу все современные системы защиты информации, основанные на идее недостаточности у взломщиков вычислительной мощности.
Существенный толчок развитию цифрового феодализма придал и рассматривавшийся выше запрет США на использование продукции Huawei. Фактически, в полном соответствии с феодальной традицией, «сюзерен» отдает приказы «вассалам», указывая, какими именно аппаратно-программными платформами они могут пользоваться. На наших глазах происходит гибель концепции глобализации, мир распадается на «империи», «сателлитов» и «варварские государства», не обремененные необходимостью соблюдать правила игры и чьи бы то ни было интеллектуальные права.
Для финансового рынка эта тенденция означает сегрегацию финансовых продуктов и услуг, выделение «массовых» и «элитных» версий, доминирование разработчиков стандартов, аудиторов и рейтинговых агентств (как следствие, полный или частичный отказ других «империй» от унификации), возникновение виртуальных страновых барьеров (доступ к ресурсам и на рынки только «для своих»), расширение всевозможных санкционных программ.
В начале XXI в. фактически произошла цифровая революция, связанная с массовым переносом данных из аналогового формата в цифровой. Если еще в 2000 г. 3/4 всех данных в мире были в аналоговом формате, то к 2002 г. объем цифровых данных впервые превысил совокупный объем информации, хранимой в аналоговом формате, а к 2020 г. доля данных, хранящихся в аналоговом формате, стремится к нулю. Объем «цифровой вселенной» каждые два года расширяется в два раза. В 2016 г. объем данных измерялся 16 зеттабайтами, а к 2025 г. этот показатель увеличится до 163 зеттабайт (для сравнения: вся Ленинская библиотека, по примерным подсчетам, – это 200-гиговый диск, а на 100-терабайтовый накопитель легко поместится вся музыка мира в формате mp3). Примерно 60 % этой информации в мире будут генерировать компании. В IDC ожидают, что в 2025 г. почти 20 % генерируемых данных будут представлять собой информацию, получаемую в режиме реального времени.