Кьяроскуро для Снайперстиля

Ажурными, расчехлёнными выглядят листья –

когда в точке зарождения их больше нет.

Только янтарные соки и свинцовый воздух

в зависшем пространстве, где по спиралям

витают лучи, преломленьем искрясь.

Листья на дне перехода из небытия затаились,

все без исключенья трепещут трогательно

как бы не своими телами, робко пытаясь увидеть

то, что находится где-то вовне щели бытья.

Янтарные соки, питая их, повелевают стать

тем, чем должны … а завтра уже превзойти себя

цветом, контуром, названием и даже содержаньем.

Кто закусывает ликёр лещом со сметаной?

Или бьётся в стенку головою в шляпе из фетра??

Где награда беспечным, извечным скитаньям?!

За горизонтом увидишь…

Вдруг разбился сервиз на пороге –

но иные огни будоражат мятежные гены:

постигнуть своё назначение!

Но цепастые препоны… слуги мамоны…

Листья – всё равно порвутся… и шрамы –

судьбою крещение – ищут иконы!

Есть ли хоть точка??

Вновь позже раздетыми настежь…

на атомы, обнищав – они позабудут о прошлом,

где существует бар «осень»!

Кольца атомных паутин не удержишь валютной сеткой!

Полуявь

Сонет

Строчками в блокнотах телефонных

Удлинился этой жизни шлейф –

Только слов величественный дрейф;

Не встряхнет песчинок микрофонных,

Полуявью снов реальность склей –

Отвечая всем, к унынью склонным:

Старая тропа к холмам поклонным

Обновилась тенью тополей!

Зачерствела лишь на половину,

Закрутила третье концертино –

Знать не знает устали Душа!!

Я ведь строил колокольню эту –

А теперь, бумагою шурша,

Приобщаю прозы дух – к сонету!!

Гитарное соло

Мини-поэма

*

Дрожали струны, с жизнью споря,

мелодией слегка печальной

и невесомой. Контур горя

в ней растворился в одночасье…

Звучание взывало с силой

к сентиментальному участью –

и вот уже душа носилась

по прекапризному из счастий,

замешанному, как ни странно,

на грусти томно-одинокой.

И мило так, и многогранно,

и переменчиво, и ново.

**

Извращённая, изощрённая пытка тоски

в безысходность бросает вновь кастаньеты…

и, луною-дикаркой, отвернувшись от неба,

бродит грешницей, блудит в объятьях ничьих.

…Зов тягучий и тонкий, как сумрак во сне,

держит долгую нотку сентиментальную

все о песне знакомой – глаз и пенсне,

но причастную к странному вечному таинству…

Интимный вздох – нежнейший звук…

Так знакомая и некогда любимая мелодия,

звуки одиночества с тонкой нотой предчувствия.

***

Прикосновенье подрагивает –

то крылья бабочки белой,

готовой вот-вот полететь.

Дыханье не может осилить

лёгкого пёрышка голубиного.

Запах играет, как перламутр

жемчужины настоящей.

Дрожь – невидимые токи Вселенной…

Не бойся – это музыка сердца,

обречённого на любовь.

Прислушайся: как необычно его

звучанье, наполненное

новыми чистыми звуками.

Ты тоже слышишь?

Выходит, не так это страшно – любить!

Путешествие в дальнюю гавань,

рисунок царапин на глянце –

нужно (всего-то) иметь Сердце.

****

И входят люди в сложных лицах

в прямоугольник, в креслица.

Им ожидание приснится

неторопливого творца;

ещё круги в движенье плотном

дополнят плавность колеса…

И мнится в отраженье нотном

вагончик, вёзший чудеса:

окошки светятся доверьем,

летят шары, и неспроста

легла дорога по апрелю…

И симпатична простота.

Летучая Мышь

Триптих, верлибр

*

Взглядом притрагиваешься

к волосам моим мягким, покорным –

теперь они мной обожествлены;

к губам, покалывающим в ожидании

поцелуя – смущённым –

вдруг это случится;

к глазам, что спрятались под ресницами,

как под крыльями летучей:

боятся избытка света

и делают вид, что засыпают.

Не надо во мне глубоко отражаться

и молчать так, что можно оглохнуть.

Не надо скользить вдоль меня и во мне,

как будто меня уже вовсе нет.

Искренность взгляда меня лишает тебя

близкой и далёкой,

таинственной и искренней.

Ещё раз дотронешься, я промолчу,

но сотворю в себе музыку такую,

что ты не сможешь не расслышать, не насладиться.

**

Я перепутал слова и понятья.

Я обошёл все преграды, но с тыла.

Ты припадаешь ко мне на плечо –

зверь, волокущий подбитую лапу.

Глажу по шерсти. Но взглядом иглистым

ты огибаешь моё отраженье.

Одной не остаться бы в жёлтой ночи!

И не заплакать бичом на вокзале

( не нахожу трафаретов с названьем).

Не сдаться. Не дрогнуть,

вдруг разомкнув межпозвоночные диски.

Только б ты поняла меня, но настолько,

чтобы оставить пролет для пролетки.

***

Ты хочешь отдать мне

себя однажды. Надолго.

И так мучительно-

счастливо гадать и гадать

на чувствах моих и своих

в антрактах любовных.

На тоске, что стоит нас тех,

затерянных в чувстве новом,

как будто меж нами тогда

и нами сейчас знак равенства есть.

Быть в чём-то похожими

на роскошь идей Ренессанса,

что тоже немного печальна

под шёлком безбедности,

как женщина, что только

однажды была желанной .

Грустить и грустить, потому

Что (странно выходит

ведь!) в веселье, в беспечности

воззвать к тому времени,

что между тобой и мной,

и чувством слепым – ждать.

Пусть возвращается

и пребудет до выдоха,

в бесконечность реалий

с которым войдем, где

уже ничто не проходит.

Снайперстиль

Особенное состояние Души