Хвостик

– Я очень часто жалею, что собаки и кошки живут намного меньше людей. Иногда хочется, чтобы некоторые из них стали друзьями на всю жизнь. А некоторых людей очень хочется превратить в бабочек-однодневок.

– Ты это серьезно? – спросила Света.

– Ага, хотя они ведь тоже зачем-то нужны. Вот посмотри на дядь Женю, он все время злой, словно собака.

– Бе… – Света вспомнила, как он их отругал только за то, что они надели на головы венки.

– Но ведь он какие кресла-качалки делает, у бабушки есть одно.

– Это он сделал?

– Да, красивое, такое переплетение прутьев. А так он ничего, очень даже хороший.

– Бе…

– Идем, а то опять бабушка застукает, – на этих словах Света потерла свой зад, вспомнив про вчерашнюю порку.

Оксана взяла сестру за руку и потянула в летнюю кухню, закрыла за собой дверь и, посмотрев в окно, повернулась к Свете. Она подошла робко, опустила взгляд и, взяв ладонь сестры, чуть сжала пальцы. Странное это состояние, словно под ногами земля шатается. Она прижала ее ладонь к своей груди и, опустив голову, коснулась ее лба. Девочки стояли и молчали, каждая думала о чем-то своем.

У Светланы черные волосы, она была в белой кофточке и черной юбке, а у Оксана наоборот – светлые волосы, черная кофточка и белая юбка. Прямо шахматная доска с черно-белыми клетками.

– Ты чего?

Но Оксана не ответила, а только чуть наклонив голову и прикрыв глаза, потянула к ней губы.

– Вы где пропали! – послышался далекий голос бабушки. Девочки тут же засмеялись.

Они выскочили во двор и пошли снимать развешанное еще утром белье, именно за этим их и послали.

– Мода – вопрос денег, а стиль – вопрос индивидуальности, – сказала Оксана и сняла с веревки огромный бабушкин лифчик.

– Дай, – приказала Света и тут же забрала его из рук сестры.

Большой безразмерный лифчик в ее руках выглядел неуклюже, даже как-то комично. Света отошла под тень болтающихся простыней. Быстро сняв с себя кофточку и всучив ее Оксане, посмотрела на бабушкин лифчик.

– Он тебе великоват.

– Знаю.

Но Света не остановилась, она надела его, но тот, словно нагрудный вещмешок, опустился на живот.

– Тебе надо немного подрасти, – сказала Оксана и, оттянув его на себя, заглянула внутрь.

– И как это так?

– Что?

– Ну, это, – она сняла бабушкин лифчик и, свернув, положила в тазик.

– На, может, подойдет, – Оксана протянула панталоны. Когда-то они были ярко-желтыми, а теперь выцвели от времени и стали похожими на осеннюю листву.

– Прикольно, с мамой ходили в баню, там была женщина, ну, может чуть постарше, чем мама, и у нее было что-то подобное.

Света быстро заерзала на месте и, сняв с себя юбку, шустро натянула панталоны.

– Хи… – не удержалась и захихикала Оксана. – Ты больше похожа на какого-то средневекового барона, чем на даму. – Оксана подошла, растянула в стороны панталоны. – Прямо галифе.

– Че?

– Галифе, раньше у военных была такая форма. А ты знаешь, в этом что-то есть. Пусть некрасиво, но практично, мне мама говорила, что раньше вообще не было трусов.

– Как так?

– Ага, барышни на балу, а там ничего. Панталоны с вырезом, ну, чтобы не расшнуровывать.

– Бред какой-то.

– Да, в одежде много смешного. Знаешь, отсутствие наряда иногда лучше, чем наряд, – на этих словах Оксана стянула с сестры панталоны и положила их в тазик. – Мы едим для собственного удовольствия, а вот одеваемся для других. На, – и она подала Свете бабушкину юбку.

Они простояли почти час, то мерили блузки, то ночную рубаху, в которую они вдвоем залезли и так рассмеялись, что чуть было не упали. Так девочки перемерили все, что висело. Сверху тазика положили старые, в некоторых местах заштопанные простыни и, кряхтя от тяжести, потащили тазик в дом.

– Я тебя жду на веранде, – сказала Оксана и, взяв яблоко, вышла из комнаты.

– Мам, пойдем загорать.

– Нет, дочка, не сегодня, может завтра, сходи с сестрой к деду Юре, он разрешил собрать вишню. А завтра сделаю вареники с вишней. Сходите?

– Ладно.

Света разложила высушенное белье, бабушка не любила, когда оно просто валялось горой, обязательно все должно быть сложено. Проверив свою работу, Света выпрямилась и взглянула в зеркало. Ее мама порой была жесткой, такой же, как и сама бабушка. Если что могла наподдавать подзатыльников. Света заморгала и не поверила тому, что увидела. Мама была в дальней комнате, но отражение в зеркале как бы подсматривало за тем, что там происходило. Женщина сняла юбку и стояла к ней спиной в одной кофте. Не это удивило ее, а то, что мамины ягодицы были все в красных полосах, точно такие же были и у нее еще вчера вечером, когда баба Римма устроила им с Оксаной порку.

Ее мама, такая властная, та, что ловила преступников, стояла, словно нашкодившая девчонка и смазывала кремом покраснения на коже.

– Ух ты, – шепотом сказала Света и тихо, чтобы ее не заметили, вышла из комнаты.

4 Пойдешь купаться?

На следующий день мама Светы, увидев, что дочь заметила покраснения на ее бедрах, сказала, что это от кустов, где собирала ягоды. Отдать должное – баба Римма ни разу не обмолвилась про порку девочек, и вообще она не была склона ругать кого-то при посторонних.