Хук слева

— А теперь ваш любимчик Влад Жесть схватится не на жизнь, а на смерть с непобедимым Медведем! — Раздался голос из динамиков.

Отовсюду послышались аплодисменты и одобрительный свист.

В сравнении с Медведем Влад выглядел маленьким. Очень маленьким. Они были как КАМАЗ и Ока. Слон и Моська. Циклоп и Геракл. Тролль и Гарри Поттер.

У меня даже разболелась голова. Разве это законно — стравливать на ринге бойцов настолько разных весовых категорий?

Наблюдая за Владом, я боялась шевельнуться, боялась лишний раз моргнуть. Поначалу он был скован, пропустил пару серьёзных ударов, он рассеянно озирался по сторонам — какая беспечность! Внезапная игра воображения сыграла со мной злую шутку: мне показалось, будто он посмотрел прямо в мои глаза. Что за глупость! Ведь передо мной стояла целая толпа. После этого незначительного момента Жесть словно подменили, он расслабился и начал свой танец. Его движения стали лёгкими, пружинящими, а серии ударов — быстрыми и чёткими. Он в два счёта разделался с противником. На его лице заиграла улыбка. Та самая, от которой у меня перехватывало дух.

Толпа хлынула в фойе, закрывая мне выход. Медленными шагами, словно пингвин, я продвигалась к лестнице, мечтая поскорей выбраться на свежий воздух.

Мгновение моей амбициозности закончилось практически сразу после ухода Арсения, и теперь я не понимала, как позволила снова повестись на эти разговоры. Умом-то я понимала, что какой бы ни была история, куда бы не завела эта дорога — я в ней отрицательный персонаж. А Влад… Он просто меня возненавидит. Рано или поздно.

Главная проблема — для меня, не для него — заключалась в том, что очень уж запали мне в душу эти глаза и их обладатель.

Тот человек, что прямо в это время пробивался сквозь толпу, чтобы догнать меня.

Когда он коснулся моей руки, я вся будто воспламенилась, я почувствовала себя загнанной зверушкой, попавшей в капкан. Я смотрела на свою руку в его руке и ощущала себя героиней пьесы абсурда, которая, несмотря на видимую романтику, всё же имела лёгкий привкус драматизма. «Всё чудесатее и чудесатее», — сказала бы Алиса.

— Привет, качок! — Выдохнула я.

По лицу Влада расползлась умиротворенная улыбка. Моё сердце на мгновение замерло, прежде чем заспешить с новой силой. Дело дрянь!

— Привет, Ромашка! — Влад переплёл наши пальцы, — подожди меня? Мне нужно двадцать, нет, десять минут на сборы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я изо всех сил пыталась сдержать улыбку, но выражение лица парня сводило все попытки на нет.

— Пожалуйста, — пропел он и повёл меня вниз, к рингу.

Чувствуя себя безвольной мармеладкой, я пошла за ним.

ОН

Все эти дни я не мог сосредоточиться; осознание того, что я мог никогда больше не встретить Машу, угнетало. Я рвал и метал. Володя не желал находиться поблизости. Я чуть не разнёс свой дом. Тот самый, который собирался показать риэлтору. Мне приходилось выставить его на продажу.

Боже, я просто не имею права думать о Маше. Прошу, забери эти мысли из моей отбитой головы. Я чувствую потребность в ежедневной порции своей Маши — девушки, на которую не имею никакого права. Но глядя на неё, ощущая её рядом, я уже изначально знаю, что проиграл эту битву задолго до её начала. Меня тянет к ней, как к магниту, я могу быть сломленным от этих чувств. Возможно, если я буду держаться от неё так далеко и долго, покуда смогу быть ей просто другом, возможно — лишь на мгновение представляю я — как всё удачно сложится. И тут же одергиваю себя: всё может сложиться удачно только в том случае, если крайне неудачно сложится в другом. Но проиграю я при любом исходе!

Все эти дни я не тренировался, не был достаточно сосредоточен и мог быть разгромлен без особых усилий со стороны соперника — в конечном итоге моя слабина будет стоить мне приличной копеечки!

Мой сегодняшний противник, Медведь, был силён, раза в полтора-два крупнее меня, ещё и наглым засранцем. Во время приветствия он шепнул мне, что я самоубийца. Не знаю, что он слышал обо мне ранее, но сегодня я вполне могу оправдать это определение.

Силы покинули моё тело. В мою голову нескончаемым потоком лились мысли, что это всё напрасно. Если я в итоге всё равно упущу свою жизнь, Свету и Машу, то зачем, ради чего мне драться?

Пропуская очередной удар, я бегло осмотрел ряды и увидел там её: бледная, напуганная, словно ангел мщения или ангел смерти, Маша стояла и не сводила с меня своих прекрасных глаз.

Мне улыбнулась удача. Я не мог её упустить.

Прямо сейчас, здесь, посреди шумной толпы, в центре пыльного боксёрского ринга огромный груз последних дней свалился с моих плеч, а сердце забилось с новой, яростной силой. Мне хотелось петь, но вместо этого я делал то, к чему привык больше — защита, защита, нападение. Защита, нападение, защита. Нападение, нападение, нокаут.

Мне не хватало терпения увидеть, почувствовать Машу. Я был уверен, что не отпущу её, пока не узнаю номера телефона или домашнего адреса. Всё, что угодно, лишь бы суметь найти её, лишь бы снова не терять.