Худший из миров

После нескольких неудачных попыток ему удалось перекинуть верёвку через толстую ветку метрах в четырёх над землёй. Он завязал новый узел, несколько раз дёрнул, проверяя на прочность крепление. Хорошо.

Ерфу фан Гассан засунул в петлю свою голову и качнулся, откидывая какой-то ненужный пенёк под ногами. То, что и требовалось.

Ему нужно повисеть так на дереве. Нужно, и всё. Как и все остальные члены карательной экспедиции, живорез точно знал, что он делает.

Надо повисеть так в петле, пораскачиваться.

Это не сумасшествие, нет. С Ерфу фан Гассаном всё абсолютно в порядке. Ератофанцы и оноишры всё делают правильно. Сейчас немного повисят и…

И…

…

И всё наконец-то закончилось.

Удерживаемый за руку слепым гиликом Амино Даме с ужасом наблюдал, как вместо плодов на Древе Отчаяния висят сотни покойников. На лицах его прежних товарищей отражалась такая целеустремлённость, такое спокойствие. Такое понимание, что они всё делают правильно…

Их улыбки казались ему такими счастливыми.

Такими, какие могут быть только у религиозных фанатиков.

Темнокожий психик тихонько заплакал.

А ведь Рисхарт Сидсус предупреждал, что плоды священного дерева можно брать только из его рук, если ты не святой, если ты не безгрешен.

Последний Мессия не соврал. Не ошибся.

— Безгрешных в худшем из миров не бывает, — шепнул на ухо психику слепой гилик.

Часть IV. Лжебог

Глава 1. Запах смерти

Как приятно впадать в безнадежное отчаяние. Это дает право дуться на весь мир.

Жан-Поль Сартр

Огромный шакал остановился на обочине пустынной дороги, на первый взгляд мало чем примечательной. Втянул воздух своим чутким носом. Здесь пахло смертью, хотя никаких трупов видно не было. Тела явно похоронили, шакал чуял аромат разлагающихся остатков плоти, закопанных совсем недалеко под землёй.

Но дело было не столько в трупах, сколько в погибельном колдовстве, сотворённом на этом месте кем-то могучим, древним, знакомым…

Архонт. Здесь явило свою мощь существо, очень близкое по характеру и силе к архонтам. Создание, умеющее обращаться с чистой энергией, понимающее всю подноготную мира. Ни живорез, ни психик, ни пневматик или даже демон на такое колдовство не был способен, лишь полубог. Либо кто-то равный архонтам. Ератофасу всё это очень не нравилось.

Владыка Ератофании, а теперь ещё и большей части Гилии, принюхался к болтавшейся на ветке верёвке. Похоже на петлю для повешения, только разорванную. Не разрезанную, не перегрызенную, а именно разорванную, причём нечеловеческой силой. Метка от колдовства ощущалась под одиноко висящей верёвкой особенно сильно.

Тело огромного шакала размылось, плавно приобрело антропоморфную форму. Из животных частей тела остались ноги, хвост, голова — торс и руки походили на человеческие. Трёхметровое создание принялось активно жестикулировать, произнося на неведомом языке запутанные длинные речи. Лишь единицы на свете могли распознать в этом гримасничании и тарабарщине сложнейшее колдовство: не над материей и даже не над энергией, а манипулирующее временем — самым труднопостижимым аспектом реальности.

Ератофас восстанавливал картину произошедших месяца два назад трагичных событий. Их отголоски представали перед его внутренним взором в виде расплывчатых образов, но опытный архонт легко угадывал в туманных очертаниях воинов Оноишраста и слепого человека… Нет, не человека, а полубога. Хотя скорее, чего-то среднего между человеком с архонтом. Безобидный с виду слепец безжалостно убивал трёх солдат и калечил четвёртого. Он вставил себе его глаза, забрал чужие органы зрения, чтобы видеть не только настоящее — это мог каждый, не только прошлое — на такое были способны лишь очень немногие, но получеловек мог отчётливо видеть будущее, а вот подобной способностью по преданию обладал лишь старший архонт. Абракс, бесследно исчезнувший несколько столетий назад. Ератофасу увиденное уже не просто не нравилось. Оно его откровенно пугало.

Абракс. Полузмей. Мудрейший из семи архонтов, поставленный Вадабаофом в качестве верховного арбитра над остальными. Веками внимательно следивший за балансом сил в Плеромии, чтобы ни одно великое княжество не могло сильно возвыситься над другими. Как же Ератофас ненавидел полузмея за его постоянное вмешательство в священные войны…

Старший архонт разъяснял, что Вадабаофу требуются страдания, жертвы, а не окончательная победа одной из сторон. Что важен сам процесс, что смысл бесконечных войн в сильных эмоциях, в глубоких переживаниях смертных. В развитии, которое невозможно без вечной борьбы за ресурсы. Ограниченные ресурсы, которых специально на всех не хватает.

Если бы не Абракс, Гилия пала намного раньше. Возможно, к настоящему времени удалось уничтожить и остальные великие княжества, в Плеромии остались бы только Ератофания и Оноишраст, чтобы схлестнуться в решающей схватке за мир. Какой эпичной бы вышла борьба…