Художники Света (СИ)

   А Крамской уже начал готовиться ко второй передвижной выставке. Долго не мог он найти он тему для картины -- отрывали заботы о семье, постоянные заказы на портреты. Однажды сидел он со своим сынишкой и рассказывал, как в детстве лепил фигурки всадников. "Да ведь я и сам точно всадник -- все спешу куда-то, а куда, зачем?" -- подумалось ему.

   Он вышел из дома и побрел наугад. Деревья в тумане казались ему многорукими великанами -- они шумели, раскачиваясь, словно что-то рассказывали друг другу. Потом почудился ему человек, сидящий на большой каменной глыбе. Всматриваясь, он угадал в нем Христа. "Похоже, я нашел тему для картины!" -- обрадовался Крамской.

   Каждый вечер выходил он теперь в поле, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Он задумал написать Христа в пустыне, где тот постился сорок дней и где Сатана искушал Его.

   Крамской отчетливо видел фигуру Иисуса, склоненную голову, но лица разглядеть не мог. Друзьям он говорил, что хочет написать Христа не Богом, но человеком, который сомневается, которого искушают, и в котором божеское побеждает. Но как показать это: божественное в человеке? И вдруг ему открылось: да ведь сокровенная, лучшая часть души и есть Христос!

   Разные люди позировали Крамскому: был среди них и крестьянин, и молодой охотник... Однажды встретил на улице человека -- худого, длинноволосого. В глазах его он уловил то выражение, которое так долго и мучительно искал. Крамской обратил внимание на мускулистые руки. "Что ж, -- подумал он, -- ведь Христос не был белоручкой. Сын плотника, он и сам плотничал..."

   Лицо незнакомца все еще стояло перед глазами, когда он взял кисть. Рука уверенно выводила черты лица, контур склоненной головы, а на палитре, будто сами собой смешивались краски -- и вот уже бордовый хитон и зеленый плащ-гиматий покрыли фигуру усталого, ссутулившегося человека. Наступил тот миг вдохновения, когда кажется, что не ты пишешь, но Кто-то водит твоей рукой.

   На Второй передвижной выставке все увидели его Христа.

   ... На картине измученный, исхудавший человек. Губы его запеклись от жажды, ноги изранены в кровь, руки напряженно сжались. Он так глубоко задумался, что не замечает ничего вокруг... Странное дело: в фигуре Христа не было ничего величественного, но все зрители чувствовали огромную духовную силу, исходящую от него. "Лучший Христос, которого я видел!" -- сказал о картине Лев Толстой.

   ... Едва закончив работу "Христос в пустыне", Крамской уже мечтает о другой. Она должна стать продолжением первой и называться -- "Хохот". А видел он ее так: Христос в терновом венце, со связанными руками стоит на площади, а кругом -- хохочущая толпа.

  -- Радуйся, царь Иудейский! -- издевательски кричат люди.

   Крамской говорил, что этот хохот преследует его повсюду. Казалось, что смеются и над ним, над его мечтами и идеалами. Да, его надежды на облегчение участи народа оказались напрасными. Крамской тяжело переживал это, а тут еще узнал о смерти любимого сына. В такие минуты его спасала только работа.

   ... Он начал писать картину в пустом, неотапливаемом бараке. Сделал первый набросок: хохочущая толпа -- справа, слева, на помосте -- связанный Христос в окружении солдат. Начал прорисовывать фигуру Христа: получился жалкий, с умоляющими глазами старик. Второй набросок: теперь Христос молодой, сильный, непокоренный... Он отступил назад -- картина не оживала, не было связи между Христом и толпой. Надо менять композицию...

   Крамской работал над этой картиной в течение 15 лет. Временами ему казалось, что он разучился писать. Тогда вновь брался за портреты -- тут чутье ему не изменяло. Во время одного сеанса кисть выпала из его руки... Недописанной осталась и картина "Хохот". Последние годы Крамской даже не подходил к ней: огромной полотно стояло в мастерской, задернутое занавеской. За ней -- осмеянный, непризнанный толпой Христос...

   МИХАИЛ ВРУБЕЛЬ

   Говорят, молодое деревце должно хорошенько в почве укорениться, тогда и плоды даст. А если пересадить его раньше времени, то зачахнет или долго болеть будет.

   Родился Миша в Сибири, в Омске, а колесил по всей стране. Отец его по военной части служил, вот и переезжали с места на место. Няня Мишина в нем души не чаяла, оттого и сетовала: "Да разве это дело? Только ребенок к месту привыкать начнет, друзей заводить, а его, не спросясь, срывают. А ведь Мишенька болезненный, слабенький!..

   Однажды, когда Врубели жили в Одессе, привезли туда копию фрески Микеланджело "Страшный суд". И отец повел Мишу на выставку -- ему тогда всего восемь лет было. Не отрываясь, смотрел

   он на картину, и постепенно сцены страшного суда начали оживать перед ним: он услышал стоны гибнущих людей, увидел их отчаяние, муки, а придя домой нарисовал все по памяти.