Хрустальный лабиринт

– Разумеется, я знаю про катастрофу. Она произошла незадолго до моего прибытия. Служба Безопасности просканировала Океан, ничего не нашла, выплатила Императору компенсацию – он после Долго веселился, могу вас заверить, – и убралась. Так что никакого корабля нет. Он самоуничтожился– – Бреген говорил убедительно. Как всегда. – За девять с лишним лет работы на шельфе я лично ничего не обнаружил. А если корабль и есть, то он недоступен, – вдруг после многозначительной паузы добавил глава филиала.

Профессор и сержант переглянулись.

– Так есть корабль или нет? – спросил Атлантида.

– Откуда мне знать… – Бреген загадочно улыбнулся.

– А не мог Корман найти корабль? – спросил Дерп-фельд.

– Исключено. Если корабль и есть, то он находится где-то на абиссали [3], или в глубоководной впадине, но никак не на шельфе, иначе он был бы обнаружен из космоса. Во-вторых, у Кормана было с собой лишь легкое оборудование для ведения работ на старом шельфе – на таком до корабля он добраться никак не мог.

– Он мог купить все нужное на планете, – предположил сержант.

Бреген позволил себе вновь улыбнуться:

– На планете нет оборудования для глубоководных работ – у эгейцев вообще нет никакого оборудования. Они – дети Океана. К тому же за всеми работами на море мы следим очень внимательно, могу вас заверить. Корман очень недолго вел раскопки у побережья острова Волка. А затем вернулся на Северный архипелаг, несколько дней пьянствовал со стражами, поссорился с Крто. Говорят, даже пытался убить архонта. После чего пришел ко мне и потребовал охрану.

«И он не был на Дальнем», – вдруг сообразил Платон. Так что же получается? Он не мог найти корабль?

– И далее? – спросил Дерпфельд.

– Мы вместе посетили Столицу, поскольку нас пригласили на большое увеселение Императора как почетных гостей. После этого Корман сразу покинул Эгеиду.

Охрана сопровождала его до космопорта. Об обыске, который я ему учинил, вы уже знаете. Что-нибудь еще хотите узнать?

– Получается, корабль бесследно исчез?

– Выходит – так. Военные заявляют, что произошло самоуничтожение. – В голосе Брегена послышалось странное торжество. – Скажу по секрету: я – пацифист.

В эту секунду профессор Рассольников чувствовал себя дураком. И он был уверен, что Вил Дерпфельд – тоже. Гости поднялись.

– Кстати, у меня есть для вас радостное известие: принц жив-здоров, только изменил внешность, – поведал Бреген.

– Чью внешность он выбрал? Аполлона Бельведерского?

– Нет, тритона. Но это – временно. Принц раз пять или шесть за год меняет внешность. Он заявил, что охладел к человеческим лицам. Так что опасность больше вам не грозит, профессор.

Как раз в этом Атлантида не был уверен.

***

– Археология! Находки! Предметы древности! Чушь! – Дерпфельд метался по домус-блоку и кидался на стены. Буквально.

Золотая пыльца обоев сыпалась на него. Он обвалялся в пыльце, как в муке. И кто придумал эту забаву – обои с рисунком, который осыпается и вновь восстанавливается. Но, кажется, в этот раз Дерпфельд стрясет на себя весь узор. Ярость его была беспредельна.

– Почему чушь? – возразил Платон из одного чувства противоречия. – Мы слишком мало знаем о цивилизации эгейцев. Возможно, в их культуре есть нечто такое, что стоит десять миллиардов. В каждой культуре есть некое сакральное ядро, и оно бесценно. Если его отыскать…

– Что тут искать? Примитивная культура, убогая планета! – продолжал бушевать Дерпфельд. – Они вымирают и вырождаются. Разве ты не видишь?!

– Чудная планета. Куда шикарнее твоего Рая. Или тебя ревность гложет? Интуитивно чуешь конкурента?

– Мы говорим о культуре.

– Панно из раковин очень даже ничего. Если проследить развитие этого вида искусства…

– Ни одно панно не стоит десять миллиардов. Надо искать корабль. Ясно, что корабль есть. Кол-лапсация… Как же! Зачем уничтожать корабль такого класса?

– В том случае, если он представлял опасность для планеты. Все военные корабли имеют программы самоуничтожения, которые включаются…

– Да, знаю, знаю! В случае гибели экипажа и опасности экологической катастрофы. И все-таки я уверен, что мы должны искать «Елену Прекрасную». Корман нашел ее и составил карту.

– Корман не мог составить карту. Его не было на Дальнем.

– Вот как, приехали! Откуда же тогда карта?

– Не знаю. Елена нашла. Передала мне…

– Та-ак… Уже интереснее. Ты нарочно меня запутываешь?

– Нет, это факты тебя запутывают – не я. Дело не в корабле, – упрямился Платон. – Надо продолжить раскопки на шельфе. Ключ – в самой цивилизации. Эгейцы оберегают нечто безумно для них дорогое. Бесценное.

– Кто тебе такое подсказал?

– Моя интуиция.

Профессор вдруг прекратил спор. А что, если обрывок ремня принадлежал кому-то из членов экипажа? Но ведь экипаж погиб. Ну и что? Какие-то вещи мог выкинуть на берег Океан. Как алмаз из солнечного паруса. Все сходилось. Алмаз, «Елена Прекрасная», даже кусок композита для гробов – намек на гибель корабля. Да, задал загадку Корман, пусть лежится ему покойно в морге «Эдема».