Хрустальный ключ, или Жили-были мы

– Нет, – объявил он. – К нему нельзя. Ему сейчас снится, что он с Вальтером Скоттом открывает Северный полюс[1]. Там очень холодно, а ты вон как одета.

Маша посмотрела на себя – была она в ночной рубашке и в тапочках с кроличьими ушами.

– Лучше мы ему устроим сюрприз, – прошептал Звездочёт, склонившись к её уху.

Сюрприз? Маша захлопала в ладоши – очень тихо, чтобы не разбудить Тёму. Звездочёт приложил палец к губам, осторожно проскользнул в комнату. А вышел оттуда со школьным рюкзаком. Снова приложил палец к губам и поманил Машу за собой.

Они спустились по ступенькам крыльца во двор.

Вдалеке, в предрассветном тумане, виднелись силуэты высотных зданий в новом квартале городка, заросший зеленью островок посреди реки и старая церковь в строительных лесах на другом берегу.

Посреди двора рос высокий старый разлапистый вяз, а под ним была устроена детская площадка. Видимо, устроена она была очень давно, когда дети были ещё совсем маленькими. Потом эти дети выросли, у них появились свои, и они тоже подросли, вот от площадки и остались только пустая песочница, старые качели из длинной доски между двумя маленькими столбиками, и турник, на котором дремал пожилой павлин.

Звездочёт воздел руки к небу.

– Скарафаджо! – торжественно произнёс он и поставил рюкзак на качели. – Дитя моё, чтобы сотворить чудо, ты должна разбежаться и прыгнуть на другой край доски.

Маша послушно разбежалась и прыгнула. Рюкзак взлетел вверх и застрял в кроне дерева. Маша перепугалась. Звездочёт погладил её по голове, взял за руку.

– Мы бы могли совершить чудо прямо сейчас, но ты же сама захотела сделать сюрприз брату! Когда он проснётся, вы с ним встанете под вязом. Вместе скажете «скарафажо», ты повернёшь это волшебное колечко… – Он надел ей на палец маленькое чуть кривое колечко. – И из мешка…

– Тёмкиного рюкзака, – поправила Маша, не отводя глаз от колечка.

– Не перебивай! Из этого мешка посыплются финики, марципаны… шоколад, орехи в сахаре….

Павлин открыл один изумлённый глаз, разинул клюв, чтобы что-то прокричать, но, встретившись взглядом со Звездочётом, сделал вид, что ничего не слышал, и снова задремал.

Глава вторая

Совсем рассвело. Зазвенели трамваи, заторопились на работу взрослые. Над рекой полетел жёлто-красный параплан, за ним по косогору с криками промчались мальчишки и девчонки на велосипедах и скутерах.

По улице проехала открытая легковая машина, за рулём которой сидела загорелая блондинка, а на заднем сиденье, высоко подняв загипсованную ногу, ехал травмированный футболист Белосельский-Белозерский.

Во дворе под вязом стоял брат Маши Тёма, рыжий мальчик двенадцати лет, в шортах ниже колен, кроссовках, бейсболке и футболке с номером «7» и буквами «Б-Б», что значило Белосельский-Белозерский. Тёма с горечью объяснял родителям, что больше никогда, никогда не сможет пойти в школу! В рюкзаке, который неизвестно как оказался высоко в ветвях, его учебники, ручки, карандаши, дневник, роликовые коньки, а, главное, все уроки, приготовленные на неделю вперёд! Он громко всхлипывал от отчаяния.

Старый павлин, клевавший траву в углу двора, настороженно покосился на Тёму и на всякий случай отошёл от дерева подальше.

Маша с гордостью сказала, что это сделала она. А сейчас случится настоящее чудо. Она повернула волшебное колечко, щёлкнула пальцами и произнесла: «Скарафаджо!» Но рюкзак по-прежнему висел на ветке, и не посыпались из него ни марципаны, ни финики.

Мама, нахмурившись, крепко взяла Машу за руку, сдёрнула с её пальца колечко.

– Не кажется ли тебе, что ты слишком мала, чтобы сочинять сказки? Во-первых, это не волшебное кольцо, а петелька от банки, скорее всего, от банки с очень вредным шипучим напитком, который вам категорически запрещено пить!

Она бросила петельку в бурьян у забора. Маша расплакалась, но мама её шлёпнула. Павлин подбежал, клюнул петельку и тут же с отвращением выплюнул.

– В этих напитках, – продолжила мама, – как я вам уже неоднократно говорила, содержатся такие вещества, которые не только детям…

– Нет, это не от напитка, – рыдая, перебила её Маша. – Это волшебное! Это мне Звездочёт дал! Теперь чудо не случится никогда! А Звездочёт так здорово всё придумал, с рюкзаком, с марципанами…

Папа молча стоял в стороне. При слове «звездочёт» он нахмурился. Коротко покосился на Тёму. Тот, пригорюнившись, сидел под деревом. Тогда папа посмотрел на павлина. Павлин еле заметно кивнул, потом повернулся и, волоча хвост, неторопливо пошёл к забору.

Мама ещё продолжала объяснять Маше, что так же, как химические вещества калечат печень, ложь калечит душу, – когда папа быстрыми шагами поднялся на крыльцо.

Под лестницей была дверь в чулан, напротив висел старинный фотографический портрет папиной мамы Марии Николаевны, для Маши и Тёмы – бабы Маруси. На портрете она спала в высоком вольтеровском кресле.

Когда папа распахнул дверь чулана, бабушка на портрете проснулась, зевнула и с интересом, вытянув шею, через его плечо заглянула внутрь.