Хрущев

Уже хорошо зная темную природу Сталина, Хрущев все же восхищался его умом и полагал, что может у него учиться. «Мы на него смотрели уже не так, как во время первых разоблачений „врагов народа“, когда нам казалось, что он на три метра в землю видит… Но после победы над гитлеровской армией он в наших глазах был окружен ореолом славы и гениальности». Хотя некоторые действия Сталина и были Хрущеву отвратительны, все же он «оставался в принципе марксистом» и «делал все, что было в его силах, для победы рабочего класса… — говорил позже Хрущев. — Я отдаю здесь должное Сталину. До самой своей смерти, когда он диктовал или что-нибудь формулировал, то делал это очень четко и ясно. Сталинские формулировки понятны, кратки, доходчивы. Это был у него большой дар, в этом заключалась его огромная сила, которую нельзя было у него ни отнять, ни принизить. Все, кто знали Сталина, восхищались этим его даром, поэтому мы и гордились тем, что работаем со Сталиным… Особенно хорошо получалось, когда он находился в здравом уме и трезвом состоянии. Тогда он давал окружающим много полезного советами и указаниями. Скажу прямо: я высоко его ценил и крепко уважал» ⁴⁰.

Такая оценка выглядит трагикомичной, когда мы вспоминаем, что речь идет об одном из величайших злодеев в истории: однако она помогала Хрущеву сохранять присутствие духа в опаснейшей политической борьбе. Сталин становился все подозрительнее, однако с возрастом память его ослабла и это давало пространство для маневров. Вокруг вождя царила тягостная атмосфера всеобщего недоверия и интриганства: на тех, кто клялся тебе в дружбе, нельзя было положиться; к тем, кто не скрывал своей вражды, приходилось подлаживаться и льстить, втайне мечтая о расправе над ними ⁴¹.

Молотов снова и снова доказывал свою лояльность ⁴². Его способность работать без отдыха была поистине легендарна. Он не только подписывал тысячи смертных приговоров «врагам народа», но и десятилетия спустя по-прежнему оправдывал аресты их жен и детей: «Они должны были быть в некоторой мере изолированы. А так, конечно, они были распространителями жалоб всяких… И разложения в известной степени» ⁴³. В марте 1949 года Молотова заменил на посту министра иностранных дел знаменитый «герой» чисток тридцатых годов Андрей Вышинский, а месяц спустя была арестована жена Молотова Полина Жемчужина. Жемчужина поднялась от заместителя наркома пищевой промышленности до наркома рыбной промышленности, а затем — до руководителя парфюмерной промышленности СССР. По словам Светланы Аллилуевой, «она была „первой леди“ Москвы, хозяйкой дипломатических приемов на собственной даче и в других дипломатических резиденциях… Наши унылые правительственные апартаменты в Кремле, — пишет дочь Сталина, — не могли сравниться с квартирой Молотовых…» ⁴⁴.

Жену Молотова обвиняли в краже документов, развратном поведении (двое служащих ее министерства «признались», что были ее любовниками), а также в сионизме. Приговор гласил: пять лет сибирских лагерей ⁴⁵. Жемчужина действительно была еврейкой, имела сестру в Палестине и брата в Америке, однако единственный ее контакт с сионистами был осуществлен по прямому указанию Сталина: как бывший член существовавшего в военное время Еврейского антифашистского комитета, она в 1948 году принимала в Москве первого посла государства Израиль Голду Меир. Сам Молотов позже признавал, что жена пострадала из-за него: «Ко мне искали подход, и ее докапывали…» ⁴⁶

«Вдруг ему взбрело в голову, что Молотов является агентом американского империализма, продался американцам, — вспоминал Хрущев, — потому что ездил, будучи по делам в США, в железнодорожном салон-вагоне. Значит, имеет свой вагон, продался!» ⁴⁷

Клим Ворошилов так и не оправился после своих неудач во время финской войны и при обороне Ленинграда. Он утешался ролью покровителя искусств, однако у кинорежиссера Михаила Ромма создалось впечатление, что Ворошилов не так уж разбирается в культуре, как старается показать. «Чувствую, что старею и глупею», — признавался он Ромму ⁴⁸. Но даже этот претенциозный глупец (который разъезжал по своей даче верхом на лошадях, полученных в дар от подчиненных, и даже на семейных ужинах произносил напыщенные политические речи) ⁴⁹не избежал подозрений в шпионаже. Однажды, посреди одного из обычных ночных застолий, Сталин вдруг спросил: «Как пролез Ворошилов в Бюро?» ⁵⁰

Каганович находился под подозрением с тех самых пор, как застрелился его старший брат Михаил, уволенный с должности наркома авиапромышленности и изгнанный из ЦК за мифические «связи с нацистами». Каганович не стал защищать брата, но это не обелило его в глазах Сталина. Как лизоблюд по призванию, как ретивый и безжалостный администратор, наконец, как еврей, на которого Сталин мог указывать в ответ на обвинения в антисемитизме, он был полезен. Однако к 1952 году и Каганович был исключен из «внутреннего круга».