Хроники Придайна

— Как очаровательно! — восхитилась Эйлонви. — Ты разговорился со мной! Может быть, и тот малый в соседней темнице тоже скажет мне несколько слов?

— Расскажи мне о нем, — быстро сказал Тарен. — Он, значит, жив?

— Не зна-аю, — протянула Эйлонви. — Я ведь только взглянула на него сквозь решетку. Он совсем не двигается. Но думаю, жив. Иначе Акрен уже давно скормила бы его воронам. А теперь, если не возражаешь, подай мне мою игрушку.

— Я не могу этого сделать, — сказал Тарен. — У меня связаны руки.

Голубые глаза расширились от удивления.

— Да? Это меняет дело. Придется мне самой зайти к тебе и взять ее.

— Не получится, — усмехнулся Тарен. — Разве ты не видишь, глупышка, что я заперт?

— Конечно вижу, — спокойно ответила Эйлонви. — Но глуп ты, если полагаешь, что темницы бывают не заперты. И вообще, Тарен из Каер Даллбен, ты удивляешь меня некоторыми своими странными замечаниями. Не хотелось бы тебя обижать, но ответь, требует ли работа Помощника Сторожа Свиньи хоть какого-нибудь ума?

Что-то грохнуло за решеткой. Голубые глаза мгновенно исчезли. Тарен услышал нечто вроде глухой потасовки, вскрик, потом пронзительный визг и звук увесистого шлепка.

Голубые глаза больше не возникали. Тарен бросился ничком на солому. Мысли его путались снова. Мертвенная тишина одиночной камеры угнетала и давила. Он уже мечтал, чтобы Эйлонви вернулась. Это желание смущало его. Несомненно, она так же коварна и зла, как и все обитатели этого замка. И все же чем-то не похожа на них. Может быть, ему просто хочется так думать о ней в его безысходном, безнадежном положении? Однако полностью поверить в злодейство Эйлонви он все-таки не мог. Так или иначе, но он просто жаждал снова услышать ее мелодичный голосок.

Решетчатый квадрат окна над ним потемнел. Ночь хлынула в камеру темной, холодной и сырой волной. В щели под дверью камеры что-то грохнуло, звякнуло, и Тарен различил в темноте что-то проскользнувшее внутрь. Это была неглубокая миска. Он осторожно понюхал плескавшуюся в ней жидкость, боясь, что еда отравлена. Но это оказалась вовсе не еда, а всего лишь несколько глотков теплой и затхлой воды. В горле так пересохло, что Тарен, будто зверек, приник ртом к миске и жадно вылакал вонючую воду.

Он свернулся на соломе калачиком и постарался заснуть, не прислушиваясь к боли во всем теле. Руки так опухли, что жесткие ремни глубоко врезались в кожу. Вместе со сном навалились кошмары, и Тарен проснулся от собственного крика. Он попытался уснуть снова. Но теперь под соломой услышал приглушенную возню и царапание.

С трудом Тарен поднялся на ноги. Царапание перешло в скрежет.

— Отойди! — донесся до него приглушенный голос.

Тарен удивленно огляделся.

— Сойди с камня!

Он сделал шаг в сторону. Голос определенно долетал из-под соломенной подстилки.

— Ну не могу я поднять его, пока ты, глупый Помощник Сторожа Свиньи, стоишь на нем! — совсем близко раздался сердитый голос.

Испуганный и ошарашенный, Тарен отпрыгнул и прижался к стене. Соломенный тюфяк медленно приподнялся. Каменная плита под ним тоже приподнялась, и из-под земли в камеру проскользнула легкая грациозная тень.

— Кто ты? — вскрикнул Тарен.

— А кого, интересно, ты ожидал? — прозвенел в темноте голосок Эйлонви. — И пожалуйста, не устраивай столько шума! Я же сказала, что приду. О, вот и моя игрушка!

Тень метнулась к мерцающему шару, про который Тарен вовсе и забыл.

— Где ты? — закричал Тарен. — Я ничего не вижу…

— Только это тебя беспокоит? — спросила Эйлонви. — Так бы сразу и сказал.

Тотчас яркий свет ослепил его. Свет этот излучал золотой шар в руках Эйлонви. Тарен зажмурился.

— Что это такое? — прошептал он.

— Это? Моя игрушка, — просто сказала девушка. — Сколько раз мне еще повторять тебе?

— Но… но она светится!

— А что она, по-твоему, должна делать? Порхать пташкой под потолком? Блеять по-козлиному?

Теперь Тарен разглядел освещенную отблеском шара Эйлонви. Кроме огромных голубых глаз, у нее были удивительно длинные, ниже талии, рыжевато-золотистые волосы. Лицо несколько надменное, но нежная кожа и чуть выступающие скулы делали его милым. Ее перепачканное глиной белое платье было перепоясано серебряной цепью с крупными звеньями. Серебряный полумесяц на тонкой цепочке посверкивал у нее на груди. По виду Эйлонви была на год или два моложе его, но ростом ему не уступала.

Эйлонви положила светящийся шар на пол, подошла к Тарену и развязала ремни, спутывающие его руки.