Хроники полета на Марс 2078

Затем в проеме комнаты появилось удивленное лицо Доминика Луалазье. Он, по-видимому, торопился, что не успел по-хорошему завязать шнурки магнитных бот.

После отбоя для стабилизации углекислой активации, гравитация понижалась до сороковой доли процента.

Быстрое появление итальянца для Ястребова было неожиданным. Он, рассмотрев его, посчитал, что на объяснение нет времени.

Отсек Джоанны была недалеко и, в момент, когда Ястребов подошел, подплыв, створки, без труда впустили его внутрь.

– Джу! – крикнул он.

Но, не дожидаясь ее ответа, Ястребов, обернулся к шторке, за которой находился Янсон. Положение тела Янсона было без изменений. Лицо человека выдавало спящего, хотя его дыхание полностью зависело от поддержки искусственной вентиляции.

– Что произошло?

– Что случилось? – в каюте появился Луалазье.

Все ждали ответа от Ястребова. Ястребов не знал, что ответить людям. Здесь лежал неживой бездыханный Янсон. Остальные же казались наивными детьми, ожидая, когда учитель даст точный ответ. Но в их глазах непонимание обретало страх и некую потерянность оттого, что учитель и сам не знал ответ на заданную кем-то задачу.

Однако ждать пояснений пришлось недолго. Очередной толчок корабля оказался для группы таким же неожиданным, как и для Ястребова, в то время, когда он заснул на камбузе.

– Марсо-трясение… – произнес Луалазье.

– Вероятно, – подытожил русский предположение лингвиста.

Словно осененные, астронавты разом бросились в командирскую рубку. Гравитация установилась.

– Ничего не могу понять, сейсмический анализ показывает, что не было ни одного передвижения грунта. Толчки под поверхностью также невозможны, они не могут двигаться из-за отсутствия на Марсе тектоники плит.

– И что же? – спросила Линдау.

– Надо проверить спутники, – вспомнил Ястребов.

– Я сейчас подниму Андрея.

Итальянец решил позвать астронавта, который больше понимал в технике слежения. Но его будто не слышали. Линдау и Ястребов продолжали наблюдать за сейсмографами.

Толчки «Паларуса» возобновились. Словно космическое судно, пытались перевернуть на другую сторону.

– Что показывают мониторы? – спросил Луалазье.

Он появился в проеме. И, не прислушиваясь к словам Линдау, тут же кинулся к экранам, которые представляли внешнюю сторону челнока.

– Ничего особенного снаружи не происходит, – сказала она, пропустив Луалазье.

Девушка хотела, чтобы он убедился в ее правоте и что места для усиленной паники нет. В этот момент Луалазье выглядел весьма испуганным. За все время Доминик Ниелло Луэстэ Луалазье выполнял работу, наблюдая за устройством электроники, вел наблюдение за изменением природных и других явлений, участвовал дополнительно в обследовании грунта, биологических поисков. В общем, делал все, что не входило даже в его обязанности.

«Зачем он был включен в команду?», – такой вопрос порой задавал сам себе Луалазье.

За все время препровождения на планете контактов с представителями фауны или иных форм цивилизации не случалось. Но в этот момент, наконец, четвертый пилот, словно инстинктивно принялся с жадностью, какое только бывает у изголодавшихся по теплу людей, искать хоть малейшее напоминание о инакоязычных объектах или же типичных звуковых эффектах космической среды, на Земле которые редко случаются. Он всегда ожидал чего-то большего, от обычной работы над бездушной электроникой высокоулавливателей. Он всегда считал, что сканирование космоса лучше проводить на каком-нибудь из ближайших его тел. Но, так как станцию на Луне уже второй год не удавалось запустить, Луалазье был, конечно, рад этой дальней планете.

В командном отсеке незаметно появился Волон. Его глаза были опухшими ото сна. Было видно, что его разбудили, когда он уже видел десятый сон. За время работы в биокостюмах, где время летит незаметно, становится заметна его мимолетность после того, как их снимешь, чувствуется усталость. Поэтому после отбоя экипаж, иногда укладываясь в спасательные мешки-спальники, почти моментально засыпал. Долгая работа в костюмах и над отчетами сейчас наложили отпечаток именно на Волоне. Хлопая глазами, пытаясь прогнать дремоту, он готовил себя к очередному этапу задач, застегивая воротничок.

– Что вы предлагаете делать, мистер Ястребов? — спросил он, осознав ситуацию.

Русский увлеченно продолжал наблюдения за показаниями сейсмического прибора.

– А, черт его знает… что может произойти в следующую минуту.

– Доминик?

Волон переключился на итальянца, не сумев понять значения слов русского. Он как-то незаметно перешел от рядового офицера к обязанностям должности старшего и заменил Янсона. Луалазье также со страстью на экранах что-то искал, бросая взгляд то на один, то на другой, не спешил с ответом.

Вдруг его что-то взволновало, и он обернулся.

– Мне показалось… – Луалазье, как обычно, не решался высказать свое предположение. Щуплый на вид, он казался беспомощным.

– Что-то… тут, на втором мониторе, – указал он слева от русского пилота, – за левым стопором, как мне показалось, что-то мелькнуло, белое, похожее на сгусток.