Хроники ада

– Знаешь, пытать я тебя не буду. Мне это невыгодно, потому что ты мне нужен. Выбор сделаешь сам. Если ты действительно не знаешь, куда идти, я включу «аварийку», и мы будем ждать спасательного вертолета. Когда он прилетит, сдам тебя охранникам, как сталкера и диверсанта, оказавшего вооруженное сопротивление представителям военной полиции. По законам вашей страны… короче, догнивать будешь в тюрьме.

Но есть и второй вариант. Ты ведешь меня к месту. Или к Нагаеву. Мне без разницы. Если мы дойдем до места или захватим Нагаева, мы будем в расчете. Я тебя отпущу. И даже можешь забрать свой хабар, если найдешь. Принимай решение. У тебя есть пять минут.

– Я покурю? – спросил Лукич.

– Кури.

Лукич достал «Приму» и закурил.

– Ну и гадость ты куришь, – сказал Джеймс.

– Какая жизнь, такое курево, – ответил Лукич.

Он курил, сидя на траве, смотрел на поляну и почти ни о чем не думал. Выбор стал ему ясен сразу. Чего тут выбирать? Тоже мне, выбор – между тюрьмой и свободой. А от Джеймса еще представится шанс избавиться. Тоже мне, Джеймс Бонд.

– Так куда мы пойдем? – спросил Джеймс, когда сталкер, сделав последнюю затяжку, затушил сигарету о землю. Он, сука, не сомневался в том, какой выбор сделает Лукич. Значит, не дурак. Ну еще посмотрим, кто кого.

– Мы пойдем к Лебедевке, – сказал Лукич. – Но предупреждаю – маршрут я знаю по памяти. И только основные ориентиры. Уж хочешь – верь, хочешь – не верь.

– Я верю, – сказал Джеймс. – Я знаю, что у Нагаева была карта. И ты, скорее всего, смог на нее лишь взглянуть.

– Может, ты тогда знаешь, где карта сейчас находится?

– Догадываюсь. Но это нам не поможет.

– Жаль, – сказал Лукич. – Тогда пойдем по главным ориентирам. Как доберемся до «железки», так и двинем вдоль нее. Если повезет, можем пересечься с Нагаевым.

– Вряд ли мы сможем за ним угнаться. Я не готов идти быстро.

– Не факт, что он идет быстрее. Ты же видел, как он хромает.

– Ах да! – Спецназовец с иронией шлепнул себя ладонью по каске. – У меня выскочило из головы.

– Снял бы ты каску, – сказал Лукич. – В Зоне это только обуза.

– В Зоне – да. Но не на войне. Надо идти. Но сначала возьми нож и вырежи мне прочную сучковатую палку. Только без глупостей. На двадцати шагах я тебя подстрелю, как суслика…

Примерно через два часа они вышли к железной дороге. Все это время они двигались в одном порядке: Лукич впереди, спецназовец в пяти-шести шагах позади. Лукич тащил на себе рюкзак уфера и его винтовку. Но без магазина. Джеймс шагал, опираясь левой рукой на палку, а в правой сжимал рукоятку пистолета. За это время они сделали один пятиминутный привал, во время которого Джеймс запил водой какую-то таблетку. Но второй отрезок пути он прошел медленнее, чем первый. Или Лукичу так показалось.

Увидев насыпь, Джеймс сказал:

– Стоп, машина. Можешь перекурить.

Он снял каску и, отдуваясь, положил ее рядом. Потом отцепил от пояса фляжку и вытащил из пакетика свои розовые таблеточки. На этот раз он выпил их две.

«А ведь выдыхается потихоньку немчура. Интересно, сколько он продержится на своем допинге?» – подумал Лукич, присевший от спецназовца метрах в четырех. Он не знал, какой национальности его спутник, но почему-то решил, что он немец. Вечно они всякий допинг изобретают, как и японцы. Только не попадаются, в отличие от наших раздолбаев.

Лукич любил смотреть по телику биатлон и находился в курсе допинговых скандалов.

Он закурил и посмотрел на небо. Его потихоньку, с самого утра, затягивали тучи. День выдался прохладным. Самое что ни на есть то – для Территории. Можно, не потея, ходить в жаропрочной куртке. Она защищала и от «жгучего пуха», и от плевков «чертовой капусты». И даже от «духовки» немного предохраняла. Хотя, если уж попал под «жарку», то лучше…

И тут он почувствовал некий дискомфорт. Точнее, сначала он заметил, как зашевелился Джеймс. Тот стер со лба пот и заводил носом туда-сюда. Словно принюхивался. А уж затем и Лукич ощутил, как пахнуло теплом. При другой ситуации он рванул бы вверх по насыпи к железнодорожным путям, затем кувыркнулся вниз и залег. Глядишь, и пронесло бы. Но если бы он рванулся сейчас, то спецназовец сдуру мог бы и выстрелить. Поэтому Лукич, оставаясь в поле зрения Джеймса, просто упал на насыпь и накинул на голову капюшон. И постарался набрать в грудь как можно больше воздуха. Когда попадаешь под «жарку», то важно закрыть глаза и не дышать. Черт с ним, кожей или волосами, – нарастут новые. В крайнем случае походишь лысым. Лукич вот уже двадцать лет как лысый, и ничего. А вот спалишь глаза или внутренности сожжешь, тогда, считай, кранты.

И секунд через пять – десять «жарка» накатила, прожигая одежду до кожи своим сухим кипятком. Лукич еще услышал, как завопил уфер, а потом уже не слышал ничего. Лицом он вжался в землю, смешанную с песком и гравийной крошкой, руки спрятал под тело. Лежал и терпел, как в финской сауне. Только температура была не сто тридцать градусов, и даже не двести, а… хер знает какая она была!