Хроника нераскрытого убийства

2. Одной из особенностей святоотеческого учения является рецепция, принятие всего ценного, что содержится в науке, философии и вообще - культуре. Если для первых поколений христиан вопрос об отношении веры и культуры не стоял вовсе, поскольку ожидался скорый конец мира, то уже начиная с II века Святые Отцы, тем не менее, признавали в ней и нечто ценное. Святитель Феофил называл Платона «мудрейшим из эллинов» и находил у него созвучие с христианством (К Автолику, 3, 17); такое же мнение высказывал он относительно греческих трагиков (2, 36). Святой Иустин Мученик указывал на «согласие» ряда философских и научных положений с христианскими взглядами (I Апология, 20). Большинство апологетов даже разъясняют основы веры «по началам философским, вместе с тем удерживают верность откровенной истине» (еп. Филарет. Историческое учение об Отцах Церкви, Т. 1, с. 72).

В связи с вопросом о вере и знании Климент Александрийский писал: «Мне хорошо известны настойчивые речи невежественных и робких людей, полагающих, что нам надо больше пользоваться теми главнейшими факторами, на которых покоится вера, и проходить мимо всего, лежащего вне ее... Другие полагают, что философия влилась в жизнь из дурного источника и изобретена злым существом во вред человеку» (Строматы, 1,1, 10). «Некоторые воображают, - говорит он далее, - что умно делают, когда не хотят изучать естественных наук и не желают иметь дела ни с философией, ни с диалектикой, а только простой и чистой верой удовлетворяться. Это все равно, как если бы они утверждали, что никакого ухода за виноградной лозой не нужно, а достаточно только насадить ее, чтобы иметь с нее гроздья». (Там же, 1, 7, 9). «Разумная вера делает человека другом Божиим» (там же, 1, 6).

Вот почему большинство Святых Отцов и Учителей не погнушались получить высшее образование в тогдашних языческих школах (свт. Василий Великий, свт. Григорий Богослов, свт. Григорий Нисский, свт. Иоанн Златоуст и мн. др.). Мало того: они не считали это своим исключительным правом. Так, святитель Василий советовал христианским юношам читать и изучать языческую литературу (Беседа 23. «К юношам о том, как получить пользу от языческих сочинений»). Сам святитель широко пользовался трудами Аристотеля, Плиния и других натуралистов, описывая животный и растительный мир в своем «Шестодневе». При этом он, естественно, остался в тех границах, которые имела античная наука (в частности, следуя Аристотелю, он считал, что мыши, жабы и насекомые могут самозарождаться из тины, IX; а блаженный Августин отказывался верить, что люди могут жить на противоположной стороне Земли). Это не может принудить нас сегодня вернуться к научным представлениям греко-римской эпохи только потому, что их разделяли Отцы Церкви. Но зато они завещали нам самый принцип допустимости включать в богословское осмысление веры данные науки¹).

------------------------------------------------------

¹ - Характерна еще одна особенность святоотеческих писаний. Обращаясь к внешним и новоначальным, она апелирует к их опыту и понятиям, очень редко ссылаясь на церковные авторитеты. У апологетов - М.Феликса, Афинагора, Мелитона и др. - мы почти или совсем не находим цитат из Писания.

Сами Святые Отцы проделали огромную работу по исагогике Писания, уточняя подлинный текст, сравнивая переводы, решая проблемы авторов священных книг, в то время как эти книги уже давно были признаны каноническими (например, труды Оригена, блаженного Иеронима, блаженного Феодорита).

Должны ли мы просто копировать святоотеческую исагогику? Или же, по образцу естественных наук, ориентироваться лишь на самый принцип? «Если мы считаем писания святых Отцов свидетельством истины, - отвечает один из современных богословов, - нам следует пребывать с ними в духовной преемственности. Это отнюдь не означает, что мы должны слепо повторять все, что написано у св. Отцов, а скорее предполагает усвоение некоторой внутренней логики, интуиции, последовательности развития святоотеческой мысли» (прот. И.Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие, с. 10). Святые Отцы, как пишет А.В.Карташев, «не были магами и чародеями в области научного знания. Они, да и не только они, а даже наши ближайшие предки, например, даже богословы XVIII века, не могли знать тех бесчисленных фактов, которыми нас обогатили XIX и XX века, века многочисленных археологических раскопок» (Цит. соч., с. 76).