Хроника города Леонска

Глава 6 Разговор с родителями

Пока Валерия Петровна со своими питомцами идет домой, мне необходимо рассказать вам, хотя бы коротко, кое-что про семью Волковых-Вульфов, то самое кое-что, без чего многие обстоятельства останутся неясными. В Леонске, как вы знаете, жили люди разных национальностей, и в отдельные периоды истории их натуральные фамилии начинали им мешать. Поэтому и становились Вульфы Волковыми, а Градениго – Градовыми. Наступал момент, когда вся семья шла тихой сапой в паспортный стол и меняла паспорта. А детям переписывали метрики. Валерия Петровна происходила из семьи Гримальди, той самой, из отцов-основателей, хлынувших на Волгу из Венеции, но только все советское время они фигурировали как Грымовы. А по материнской линии мона Лера относилась к роду фон Розенов, и вы уже сами догадались, что светской формой этой фамилии стали Розановы. Впрочем, все это чисто внешние обстоятельства, и не про это я вам сейчас хочу рассказать.

Я вам расскажу лучше про детей Валерии Петровны и Константина Бернардовича. У них на самом деле было два сына – старший Антон, Тонино, суховатый, сдержанный, дельный и прямоугольный, и младший Иван, Джанни, пылкий, добрый, светящийся и трудный для самого себя. Разница между ними была довольно значительная, восемь лет, интересы у них были разные, но какая-то нутряная зависимость друг от друга не отпускала братьев на далекие душевные расстояния. В момент нашего рассказа, в 2012 году, Антону тридцать пять лет, а его жене Линде (Гольбах-Голубевой) тридцать три. А Джанни было бы всего двадцать семь.

Да, было бы, потому что его вот уже четыре года нет в живых.

Иван с детства был тем, что на бытовом языке называется мятущейся натурой. Бурный темперамент, невероятная впечатлительность (после «Страстей по Матфею» в четырнадцать лет его пришлось выводить из зала под руки), отрицание реальности. Конечно, по природе он был поэтом, но литературный дар как целостность развивался в нем резко, рывками, петляя и забредая в опасные уголки. Не думайте, что все это определялось средиземноморскими генами. Как раз итальянская часть наследственности досталась Антону – Грымовы все как один были мозговитыми, трезвыми, собранными, четкими. Мятущуюся натуру создало сращение тех генов, что шли от Розенов по матери и Вульфов по отцу, в этих семьях встречались и неуемные виршеплеты-романтики, заговаривавшиеся до сумасшествия, и чуждые разуму музыканты-виртуозы, у ног которых склонялись сотни восхищенных поклонниц, и одержимые живописцы, которым было тесно в житейских рамках. К тому же мать Константина Бернардовича, София Ивановна, была гречанкой, из семьи Коккинос, и там бурлили такие страсти, что немецким чудакам и безумцам до них не достать. Джанни вобрал в себя все порывы, все восхищения, все экстазы предков – а с ними вместе и все отчаяния, все провалы, все самоуничтожения, какие скопились в путаных генетических древесах за столетия. С самого детства, когда он только начал говорить, потом читать, а потом писать, родители поняли, что легкой жизни им с Джанни не видеть.

Но они никак не предполагали, при всей их дальновидности и проницательности, что дело дойдет до трагедии. Иван-подросток чувствовал себя в Леонске тесно, ему не терпелось вырваться из застоялого круга Золотого поля, и когда пришла пора поступать в университет, на дворе стояло самое начало ХХI века – дорога за границу оказалась открытой. Он выбрал Базель, кафедру теологии, заодно учил классические языки – и предавался своим визионерским всплескам. До поры до времени Джанни был закрыт для любовных увлечений – но в двадцать лет его захватила безудержная страсть. Он встретил в университетской библиотеке красавицу Жанну. Ее рыжеватые волосы так переливались под лучами библиотечной лампы, а глаза излучали такой животворящий свет, что Иван закрыл Горация посредине стихотворения «К Лидии», потушил свою лампу и стал ждать подходящего момента. Жанна знала, кто сидит с ней рядом, потому что ходила на тот же семинар по латыни, но только на занятиях она завязывала волосы в узел, и Иван ее не замечал. Знакомство в библиотеке ударило залпом по обоим. Они вышли на улицу, взявшись за руки. Жанна Хакке в тот же вечер привела Ивана к себе домой – она жила с родителями в Старом городе, на Мартинсгассе, и с тех пор они старались не расставаться. Уже через два месяца восемнадцатилетняя Жанна выходила замуж за своего русского суженого, и родители вместе с Антоном приехали на свадьбу.