Хроника Акаши

Хотя к разбору «Хроники акаши» была приложена вся возможная тщательность, однако необходимо подчеркнуть, что эти сообщения нигде не должны притязать на какое-либо догматическое значение. Если нелегко уже самое чтение о вещах и событиях, столь далеких от современной эпохи, то перевод на современный язык всего виданного и разнообразного сопряжен с почти непреодолимыми препятствиями.

Указания времен событий будут даны впоследствии. Они будут лучше поняты после описания всей лемурийской эпохи, а также еще и эпохи нашей (пятой) коренной расы вплоть до наших дней.

Сообщаемые здесь вещи бывают неожиданными, хотя это слово не вполне точно даже и для оккультиста, когда он читает о них в первый раз. Поэтому только после самой тщательной проверки может он сообщать о них.

«Четвертой (атлантической) коренной расе предшествовала так называемая лемурийская. В период ее развития с Землей и с человеком совершились события величайшей важности. Но здесь надо будет сначала сказать кое-что о характере этой коренной расы по истечении этих событий, и только после этого приступить к их изложению. В общем у всей этой расы еще не была развита память. Правда, люди могли составлять себе представление о вещах и событиях, но эти представления не сохранялись в воспоминаниях. Поэтому у них еще не было речи в собственном смысле этого слова. То, что они могли производить в этом возрасте, были скорее природные звуки, выражавшие их ощущения, удовольствие, радость, боль и т. д., но не обозначавшие внешних предметов.

Но представлениям их была присуща совершенно иная сила, нежели представлениям позднейших людей. С помощью этой силы они действовали на окружающую их среду. Другие люди, животные, растения и даже безжизненные предметы могли испытывать это действие и подвергаться влиянию простых представлений. Так, лемуриец мог общаться с окружающими, его людьми, не испытывая потребности в речи. Это общение состояло в своего рода «чтении мыслей». Силу своих представлений лемуриец черпал непосредственно из окружающих его вещей. Она притекала к нему из силы роста растений и из жизненной силы животных. Так понимал он растения и животных в их внутренней жизни. Таким же образом понимал он и физические, и химические силы безжизненных вещей. Когда он что-нибудь строил, ему не нужно было вычислять сопротивление древесного ствола или вес строительного камня: он видел по древесному стволу, сколько тот мог выдержать, и по строительному камню – где будет уместна или неуместна его тяжесть. Так строил лемуриец: без инженерного искусства, основываясь на своей способности представления, действовавшей с уверенностью инстинкта. При этом ему было в высокой степени подвластно его собственное тело. Он мог, когда ему это было нужно, одним только напряжением воли сделать стальной свою руку. Он мог, например, поднимать огромные тяжести, благодаря только развитию воли. Если впоследствии к услугам атланта было его господство над жизненной силой, то к услугам лемурийца было его умение управлять волей. Во всех областях нашей человеческой деятельности лемуриец был – пусть это выражение не будет понятно превратно – прирожденным магом.

Главное внимание было обращено у лемурийцев на развитие воли и силы представления. На это было всецело направлено воспитание детей. Мальчики сильнейшим образом закалялись. Их приучали преодолевать опасности, переносить боль и совершать смелые поступки. Кто не умел переносить мучений и преодолевать опасности, тот не считался полезным сочленом человечества. Ему предоставлялось погибать от сопровождавших воспитание опасностей и трудов. Запечатленное в «Хронике акаши» относительно воспитания детей превосходит все, что могла бы нарисовать себе самая смелая фантазия современного человека. Перенесение жары вплоть до опаляющего зноя, прокалывание тела острыми предметами были самыми обыкновенными приемами.

Девочек воспитывали иначе. Правда, закаляли и их, но все остальное было обращено на развитие могущественной фантазии. Так, например, их заставляли выносить бурю, чтобы они спокойно испытали ее грозную красоту; девочки должны были присутствовать на состязаниях мужчин, без страха и лишь проникнутые чувством той крепости и силы, которую они видели перед собой. Благодаря этому у девочек развивались задатки к мечтательности и фантазированию; но это-то и ставилось особенно высоко. А так как памяти еще не существовало, то эти задатки не могли и выродиться. Все эти представления, порожденные грезами или фантазией, длились лишь, пока был налицо соответственный внешний повод. Таким образом, основание этих представлений было во внешних вещах. Это была, так сказать, фантастика и мечтательность самой природы, погруженная в женскую душу.