Хризантема

— Понятно, — вздохнул он. — Значит, Мисако-тян и в самом деле увидела все во сне. В таком случае прошу прощения за беспокойство. — Он низко поклонился смотрителю и его дочери. — Мисако-тян, ты тоже должна извиниться. Ну же, скажи как положено!

Мисако обратила к нему долгий взгляд, потом поклонилась подружке и ее отцу.

— Гомен насаи, — произнесла она тихо.

— Ничего страшного, — ответил однорукий и добавил с нервным смешком: — Сон, просто сон, забудь о нем, Мисако-тян. Приходи завтра играть.

Случай произошел очень давно, однако был далеко не единственным. В то время Мисако, живя при храме, не раз странно себя вела. Дед понимал, что с ребенком не все в порядке, и даже обсуждал это со своей дочерью Кэйко, но шла война, и странности легко объяснялись нервным напряжением, общей слабостью и скудостью пищи. Да и поводов для беспокойства тогда было столько, что взрослым было не до чудачеств девочки.

После войны овдовевшая мать Мисако вышла замуж за врача, который после смерти жены остался один с двумя маленькими сыновьями. Девочка росла в новой семье в нескольких кварталах от храма, в доме для персонала частной клиники, и настоятель вспомнил о происшествии в саду лишь много лет спустя благодаря случайному разговору с дзэнским монахом.

Встретились они летом шестьдесят третьего года, когда дед Мисако посетил Киото. Монаха звали Кэнсё. Старому священнику еще не приходилось видеть человека столь огромного роста и вдобавок с такими пронзительными светлыми глазами. Стоял жаркий и невыносимо душный вечер, какими печально славится древняя японская столица. Четверо священнослужителей сидели на татами, глядя в сад и пытаясь поймать хотя бы легкое дуновение ветерка.

Кэнсё всецело завладел вниманием слушателей. Он говорил о разных диковинных случаях, оживляя речь выразительными жестами жилистых рук, и часто повторял слово «парапсихология». Настоятель впервые за свою долгую жизнь участвовал в беседе, в которой употреблялись такие длинные иностранные слова. Он никогда раньше не размышлял о подобных вещах и теперь ловил каждое слово, как мальчишка, поглощенный сказкой про духов. Кэнсё рассказывал подлинную историю о человеке, который нашел пропавшего ребенка, сосредоточив внимание на предмете его одежды. Через некоторое время этот человек смог точно указать безутешным родителям, где находится их сын. Оказалось, что мальчик заблудился и упал в глубокий овраг. Поисковая партия отыскала и спасла его уже через несколько часов.

— Неужели такое возможно? — изумленно ахнул старик.

— Полагаю, что да. Это называется «ясновидение». Парапсихология как раз и изучает подобные вещи. — Высокий монах с явным удовольствием выговорил трудное слово. — В ясновидение верят очень многие. Я читал, что русские уже проводят научные эксперименты, чтобы найти доказательства.

— Не принимайте эти байки всерьез, — усмехнувшись, махнул веером один из монахов. — Звучит, конечно, увлекательно, но он же из Камакуры, там его храм. Слишком много иностранцев, все их влияние. Приезжают посмотреть большую статую Будды и рассказывают всякую чушь.

— Может, и так, — добродушно рассмеялся долговязый монах. — Надеюсь только, что того человека успеют найти, когда я сам упаду в овраг.

Собравшиеся подхватили его смех. Кто-то завел разговор на другую тему, более привычную. Старый настоятель почувствовал разочарование, ему хотелось побольше узнать о ясновидении.

Позже вечером он нашел великана в саду, где тот любовался луной.

— Я не вспоминал об этом долгие годы, — признался старик. — Похоже, моя внучка обладает таким даром… во всяком случае, обладала в детстве.

— Ясновидением? — удивленно воскликнул Кэнсё.

— Не могу сказать, что вполне уверен, — смутился священник, — но она часто говорила вещи, которых знать никак не могла.

— А теперь с вашей внучкой такое случается?

Старик покраснел от смущения.

— Она вышла замуж и живет в Токио, мы видимся редко. Может, с возрастом и прошло, не знаю. Видите ли, мать старалась ее от этого отучить…

— Очень интересно, — заметил рослый монах, почтительно склоняясь к хрупкому старику. — В Японии люди вообще очень редко признаются в необычных способностях, у нас не принято выделяться.

— Да, вы правы, — серьезно кивнул настоятель и вновь смутился.

Пожалуй, не следовало заходить так далеко. В конце концов, странности Мисако остались в прошлом. Он решил больше не развивать эту тему. Кэйко наверняка рассердится, если узнает, что он обсуждал ее дочь с посторонними.

— К сожалению, мне сегодня вечером что-то не по себе. Такая жара… Возраст, видимо, сказывается. Возможно, нам удастся побеседовать как-нибудь в другой раз… — Он замялся. — Надеюсь, вы не обидитесь.