"Хрюкайте дальше..." (СИ)

Поразили тогда две вещи: выданный каждому новенький солдатский "сидор" и то, что некоторые впервые ехали в поезде. Вещмешки у наших солдат уже несколько веков, может быть, ещё с суворовских времён (надо уточнить). Их проклинал ещё участник Великой Отечественной, мой хороший знакомый Лев Захарьин. Лев Фёдорович провоевал в пехоте, да ещё на Северо-Западе (болота, дожди). В вещмешке всё свалено в куче, он промокает и часто в ходе боёв солдат, залезая в свой "сидор", вытаскивал безобразную слипшуюся смесь из мыла, хлеба, махорки и грязных от всего этого запасных патронов. (У немцев уже тогда были жёсткие ранцы из свиной кожи, где всё было разложено по отделениям и карманчикам).

И вот в XXI веке при новом и, кажется, толковом министре обороны - снова "сидор"! Портянки как явный анахронизм наконец-то отменили, а средневековый мешок остался! Как говаривал мой коллега Володя Беляев, не захочешь да заматеришься!

А по поводу того, что некоторые ребята впервые ехали в поезде... Позорище для страны, конечно. Вспомнилось, как питомцы учительницы географии Н.П. Миюсовой (герои моей книги "Непотерянное поколение") в 70-х годах прошлого века ещё школьниками объехали и обошли половину Советского Союза. Про крестьянских парней времён Первой мировой говорили, что они "боятся паровозного гудка". И на Великую Отечественную тоже многие ехали, увидев поезд впервые. Потом были годы позднего социализма, когда поездка с классом в Москву, Ленинград или, скажем, в Белоруссию, вовсе не казалась чем-то диковинным.

Сейчас в армию едут ребята, рождённые в середине 90-х, "страшных лет России". И если б не телевидение, тоже впервые бы увидели поезд.

ххх

"Сбобот'aл булку" - значит съел быстро и для себя незаметно. Откуда-то из глубин памяти выскочило мамино словечко, наверное, вятское.

Обратный поезд. В соседнем купе девочка-подросток со вполне сложившимися формами и совсем детским личиком. Лежит на верхней боковой полке, читает книгу. Вижу только её ножки в носочках. На носке вижу дырку. Видимо, и она вспоминает про эту дырочку, потому что ножку в носке периодически прячет под простыню.

Я это нечаянно подглядел и, чувствую, мне приятно, я стал богаче на этот маленький живой эпизод.

".

Ульяновск. Вечер. На крылечке супермаркета мимолётно слышу разговор молодого отца с сыном лет шести. Сын: "Я тебя люблю". Отец: "И я тебя тоже очень люблю".

Идут в магазин, просто разговаривают. Вот эта манера говорить близким "я тебя люблю" пришла к нам, по-моему, из голливудских фильмов. Там герои обычно произносят эту фразу в минуту смертельной опасности. Но за нас стоит порадоваться: в данном случае мы переняли что-то хорошее. У нас явно недолюбленная нация. И если с любовью к противоположному полу все "более или менее", то культуры объясняться в любви близким у нас явно не хватает.

В общем, очень согрел меня этот случайно подслушанный диалог отца с сыном.

Утро. Школьная ёлка у первоклассника-внука. Все первые классы в украшенном спортзале, в центре которого - праздничная сосна. Почти все детки в карнавальных костюмах. Смотрел-смотрел и вдруг надумалось мне представить их взрослыми - это где-то через 25 лет. Кем станут? Какими будут? Что будет к тому времени с нашей страной? Глянул на мальчишек, на всех этих человеков-пауков, русских витязей, вампиров и мушкетёров - и слёзы подступили очень близко: начитался и наслушался я в своё время и про Великую Отечественную, и про афганскую и чеченскую истории. Не дай Бог. Не дай Бог!

В маршрутке молодая женщина, лет тридцати, обнимая как ребёнка бутылку импортного вина 0,7, спокойно из неё прихлёбывает. Я ехал с ней минут 20, и всё это время она невозмутимо тянула вино. Люди на неё, конечно, поглядывали: с горя? С радости? Но нет, ничего этого на её лице не читалось: не видеть бутылку, так ничего и не подумаешь. Сбивчиво попросила остановиться у "Гарнизонного" и, слегка шатнувшись, вышла.

Отправил бандероль в Осло, в Норвежский Нобелевский комитет. Вложил туда письмо за подписью профессора Д.С. Точёного, изданную мной книгу фронтовика и сталинского зэка Николая Ряскова "От войны до тюрьмы" и публикации разных лет о моей работе. Шутливо именую себя теперь номинантом на Нобелевскую премию Мира. Как в том анекдоте, где Бог говорит бедолаге, мечтающему о богатстве: "Да я б тебе помог с выигрышем, но ты хотя бы лотерейный билет купи!"

Вот, я купил "лотерейный билет". После того, как Виктор Егоров, тюменский блогер, писатель и мой друг, опубликовал в интернете Петицию в Нобелевский комитет, её подписали более 100 человек, но это оставалось всего лишь общественной инициативой. Надо было доводить дело до логического конца. Выяснил, что право выдвижения имеют доктора наук, профессора университетов. Поговорил со своим добрым знакомым, профессором УлГУ Дмитрием Степановичем Точёным, он сразу любезно согласился подписать из моих рук любую бумагу. Составили текст, перевели (с помощью профессионала, И.П. Гринберг любезно его услуги оплатил) на английский, и вот сегодня бандероль отправилась в путь.