Хрен знат

- И то хорошо. "Отче наш" знаешь?

- Какой отче наш? - сразу не понял я, не о том были мысли.

- У-у-у, милый мой! - возмутилась старушка. - Да ты, я вижу, совсем серый! А крест на груди носишь! Хороший крестик, сандаловый, привезенный с горы Афон. Ну-ка садись к столу! Будешь записывать, а то не налью!

На память свою я в то время еще не жаловался. Пару раз прочитал, отчеканил, как на духу. Только Пимовна все равно была недовольна:

- Ты к кому обращаешься?! Ты к отцу небесному обращаешься, здоровья у него просишь. Ну-ка слушай, как надо, и повторяй следом за мной...

Екатерина Пимовна была очень строгим экзаменатором. И то ей не эдак, и это не так. Наверное, только раза с седьмого она снисходительно произнесла:

- Вот так бы давно. Надеюсь, Господь услышит. И в кого ты такой бестолковый?

Мы выпили с ней. Пообщались на общие темы. Закусили "чем бог послал" - пирожками с яйцом и зеленым луком. Потом баба Катя запалила лампаду и приступила к инструктажу:

- Ты, Сашка, сегодня рано спать не ложись. Сразу после полуночи пойдешь босиком к реке, повторяя эту молитву. Три раза должен прочесть! Потом войдешь в воду и встанешь на перекате спиной к течению...

Я представил всю эту бодягу и поскучнел. А ну как соседи увидят, подумают, что рехнулся?

- Слушай сюда! - рявкнула Пимовна, ощетинившись колющим взглядом. - Соседей он испугался! Не сделаешь, как я говорю, в дом ко мне ни ногой! Значит так, встанешь спиной к течению и зачерпнешь воду. Не ладонями нужно зачерпывать, а как бы наоборот, этими, вот, местами!

Она показала на тыльную часть кистей и строго спросила:

- Понял?

Я кивнул головой. Как ни понять?

- Зачерпнешь из реки воду, умоешься тем, что осталось, потом тихо скажи: "Что сделано мне, возьмите себе!" Три раза водичку из реки зачерпнешь, три раза умоешься, три раза скажешь. Запомнил?

Я снова кивнул.

- Теперь самое главное. По дороге домой будет казаться, что кто-то тебя зовет, окликает издалека. Оборачиваться нельзя. Навстречу тебе попадутся два человека: старая бабка, вроде меня, и молодая девка. О чем бы они тебя не спросили, нужно молчать и читать про себя молитву. А как доберешься до хаты, ни слова не говоря, сразу ложись спать.

Казалось бы, все просто. Но когда бабушка Катя попросила меня повторить инструктаж, я все время что-нибудь забывал и путался в простейших деталях. Это ей не понравилось:

- Ох, водит тебя нечистый, ох, водит! Ну ладно, я сегодня до часу под иконками посижу. Помогу тебе, неразумному. Завтра зайдешь, заберешь лекарство. К утру приготовлю.

Как же мне, здоровому мужику возрастом под полтинник, было жутко и стыдно! Дослушав полуночный гимн, я вышел из дома в одних трусах и крался по ночному шоссе, стараясь держаться ближе к кювету, чтобы никто не увидел. Ступни, отвыкшие от ходьбы босиком, больно кололи мелкие камни.

Я выполнил в точности все, что наказала мне Пимовна. Может быть, чуть быстрее, чем надо, умывался и читал заклинания. Уж слишком холодной была вода. На дворе середина марта. До настоящей весны еще надо дожить.

Особенно страшно было на обратном пути. Меня действительно звали. И мама звала, и дед, и Витька Григорьев кричал свое "ур-р-р". Вот только старуху с молодкой я почему-то не встретил. Когда закрывал калитку, заметил на нашей дороге два движущихся силуэта. А может быть, просто, это мне показалось.

- Ты молодчага, - сказала бабушка Катя, - вижу, что помогло. Ступай, Сашка, домой, закройся на ключ и никому калитку не открывай. Особенно мне. Лекарство будешь пить натощак. По две столовые ложки перед едой, - и она всучила мне стеклянную банку с жидкостью желтого цвета, подозрительно пахшую чесноком.

Я продержался четыре дня. Из дома не выходил даже когда закончился хлеб. В калитку ломились, стучали в окно, но я не поддался. Потом прикатили менты и тупо взломали дверь.

Серега орал, что ему остохренели мои закидоны, что "нужно быть мужиком и не прятать, как страус, жопу в песок".

С порога орал. Странный он человек. Считает, что рак - это болезнь заразная. Ни к матери не подходил, ни ко мне. Хорошо хоть, дал денег. Вернее, не дал, а положил на стол. На тот самый стол, за которым мы с ним когда-то учили уроки.

В общем, в Майкоп меня отвезла ментовская "Нива". За рулем сидел старший следователь ГУВД Краснодарского края Серега Журбенко - корефан моего брата. Был он в форме и при погонах майора. Наверное, потому в клинике посчитали, что я - арестант и допустили к амбразуре без очереди. А ну как карманы обчистит?!

Я сунул в окошко паспорт, карточку медстрахования, медицинскую карту с результатами злополучной комиссии и направление лечащего врача. В ответ получил талончик в лабораторию для повторной сдачи анализов.

Серегу такое положение дел очень обрадовало. Он уже, было, настроился убить на меня весь день. Ну, еще бы! Очередь в регистратуру здесь занимают с пяти утра, каждые полчаса ведут пересчет, пишут номерки на руках. А мы - пять минут не прошло - раз! - и уже в дамках!