Хранящие тепло

— Без комментариев, — почти про себя проговорил Федор и поставил единственный оставшийся стул, сбереженный специально для Дениса, рядом с Кристиной. — Садись.

Денис послушно опустился рядом, продолжая осматриваться вокруг. Напротив сидели еще двое незнакомцев.

— Ты бы представил его, Федор, чтобы недоразумений больше не возникало, — с легкой усмешкой в голосе произнесла Маша. Денис заставил себя улыбнуться ей. Машка от природы обладала потрясающей интуицией и умела чувствовать обстановку, как самый лучший разведчик. Ей не надо было ничего объяснять: она поняла даже то, чего сам Денис понять был не в состоянии. Машка с самого детства была его другом. Она знала его очень хорошо, почти как саму себя. И она была немного шокирована: она понимала, что произошло, но не могла найти никаких объяснений случившемуся.

Разговор за столом не клеился. Маша и Вероника, через некоторое время прекратившие попытки разговорить мужчин, начали говорить про кактусы. Денис теперь внимательно смотрел на Веронику, улыбаясь ее немного детской восторженности:

— Непостижимые растения. Удивительные, нереальные формы! Ты же видела у меня, Маша, на южном подоконнике астрофитум с желтыми цветами? В начале декабря должен опять зацвести…

— Да, я помню… А у меня сгнил такой цветок.

— Это от излишней влажности. Астрофитум не любит чрезмерной влажности, он погибает… — сказала Саша почти что грустно.

Денис снова посмотрел на нее. У него было достаточно времени для того, чтобы окончательно прийти в себя. Впрочем, он не был в этом уверен. Теперь он уже ни в чем не был уверен, а потому боялся, что с ним снова произойдет что-то непредвиденное.

Она как будто скорбела о погибшем цветке. «Странная, — подумал Денис. — Странная, нереальная какая-то девушка. Как будто выдуманная. Разве бывают такие?»

Он продолжал рассматривать ее, веря и не веря в то, что сможет оторвать взгляд без особых усилий, как только ему захочется перестать смотреть на Сашу. Глаза ее действительно были огромные. Но дело было не в этом. Денис видел девушек с большими глазами, но в этих глазах была скрыта какая-то тайна. Саша смотрела на мир так, как будто хотела прокричать миру: я здесь, я рядом, я все сделаю для тебя! Глаза были грустные — но это была не та меланхолическая грусть, которая делает женскую беззащитность и слабость столь привлекательной для мужчины. Это была настоящая скорбь, боровшаяся в самой глубине этих глаз с надеждой и верой в то, что все кончится хорошо. Надежда побеждала, но скорбь оставалась, притаившаяся и готовая в любой момент выплеснуться и заполонить своей мутью эту безоблачную озерную синеву. И было что-то еще. Что-то еще, чего он никак не мог объяснить. Может быть, эти глаза были слишком синими, нереально синими…

Он почувствовал, как Федор, сидящий справа, легонько толкнул его в бок. Денис поднял протянутую ему рюмку и, оглядевшись по сторонам, понял, что все от него чего-то ждут.

— Тост в честь новоселов. Ты сегодня его еще не произносил, — тут же пришла ему на выручку Маша.

— Тост. Ах, да, тост…

Денис встал, не вполне отчетливо сознавая, уместна ли подобная торжественность — может быть, можно было произнести тост, и не вставая с места.

— Я хотел бы…

Он хотел бы, чтобы все люди, сидящие сейчас вокруг него, испарились. Испарились хоть на некоторое время. Исчезли, подарив ему возможность смотреть в эти глаза, не отрываясь. Тогда, возможно, он понял бы… «Слишком синие. Нереально синие. Может быть, поэтому…»

— Хотел бы сказать вам, дорогие мои Федор и Маша, что я искренне…

Он снова замолчал. Замолчал, как оказалось, надолго.

— Все понятно. Ты искренне желаешь нам счастья. Не судите его строго, он же спортсмен. А когда есть сила, то, как известно, все остальное если и требуется, то в весьма умеренных количествах, — рассмеялась Маша. Единственная, наверное, из присутствующих за столом догадавшаяся, что затянувшаяся пауза — не просто пауза, а конец его речи.

Денис благодарно улыбнулся в ответ. Машка его все-таки поддержала, несмотря на то, что поддержка была несколько язвительной. Он и сам злился на себя за это наваждение, но мысли неотступно бились в тупике, не в силах вырваться из замкнутого круга: «Что-то еще…»