Храм океанов

– Твой ученик Растущий через слухачей сообщил ученику Зеленцу, что из его гнездовья сбежала предсказательница. В твоих угодьях, мудрейший, тебя предала рожденная Древом, в сознание которой изначально вложена полная и рабская покорность твоей воле. Как красиво выражается наша многомудрая Белоспинка, в твоих угодьях, Дракон, «хвост напал на голову», а «руки взбунтовались против тела». Какое великое совпадение: в то самое время, когда ты открывал врата в новый мир, наши создания решили закрыть от нас врата в старый. Бунт изобретений начался!

– Ты преувеличиваешь, Двухвост. Пропажа одной несовершенной самки вовсе не означает бунта созданий, – не согласился Дракон. – Я даже не знаю, сбежала она, или просто попалась на глаза голодному ящеру.

– Но твои ученики говорили именно о побеге! – продолжал стоять на своем Двухвост. – Все ученые всегда утверждали, мудрейший, что подобное противление воле богов невозможно никак и никогда. Согласись, о столь вопиющем факте нельзя просто забыть. Нужно понять, что произошло. И быть готовыми к новым случаям вражды и неповиновения!

– Я расскажу всем ученым о причинах побега, когда смогу узнать о них сам, – пообещал Повелитель Драконов.

– Боги будут благодарны тебе, мудрейший, – с шипением отступил Двухвост. – Ты позволишь посетить твои угодья и глянуть на бунтарей самолично?

– Ты мне не доверяешь, Двухвост? – удивился Дракон.

Бог тут же ответил импульсом почтения и уважения – он не искал вражды с собеседником. Но все-таки добавил:

– Твоя лилия обещает цивилизации великую новую силу, мудрейший. Мы должны хорошо подумать, кому доверять управление этой силой. Довериться рабам – или творить будущее по своей воле...

Гость уполз к своему дракону, оставив ученого в тяжких раздумьях.

Бунт? Его создания? Против него? Нет, конечно же, это невозможно! Этому, несомненно, есть понятное, разумное объяснение... Однако здесь его не найти. Нужно возвращаться!

В тот же миг слухачи рода Кетсоатль, услышав короткое сообщение для Растущего из рода Ари, тут же перекинули его в род Толобам, те – Истучам, Истучи – уже самим ариям. Не успел Повелитель Драконов улечься снова, как по той же цепочке пришел ответ на пожелание как можно быстрее найти беглянку. Зеленец лаконично сообщил: «Растущий спит».

Это означало, что в угодья Дракона все-таки пробралась суровая северная зима.

Разумеется, молодой бог вполне мог улететь на юг и переждать зиму в более теплых краях, мог приказать рабам согреть гнездовье кострами, либо утеплить для него только нору – просто своими телами. Именно так поступали многие повелители, обитающие в холодных землях. Вот только зачем это нужно? Родильное древо на зиму засыпало под лапником и травой, которой его заботливо укрывали смертные, под пышными сугробами, которые они же старательно подправляли. Другими научными изысканиями Растущий особо не увлекался. Так что ему делать хоть на чужбине, хоть в своем гнездовье? Проще заснуть, чтобы бодрому и сильному вернуться к жизни вместе с первой весенней травой и набухающими на ветках почками.

В гнездовье у Родильного древа, конечно же, оставались и нуары, чтобы следить за порядком, и другие слуги. Вот только слухачи до них докричаться не могли – разум двуногих слишком слаб, чтобы различать речь богов на таком удалении. Дракона с вестником туда тоже не отправишь – ящеры засыпают в мороз даже раньше своих повелителей. Крылья большие, сердце сильное, кровь по жилам бежит быстро – холод разносит так стремительно, что прямо в полете недолго окаменеть.

Зимой, когда с неба начинают сыпаться первые снежинки, сила в северных землях переходит от тех, кто крупнее, быстрее, умнее и выносливее, к тем, кто способен обогреваться только собственным, внутренним теплом.

– Отправь в его гнездовье слухача, нуаров и смертных, сколько сможешь, Зеленец, – попросил Дракон. – Пешком. Мне очень важно найти эту глупую беглянку!

* * *

Свет костра наполнял жилище призраками: темные тени, вытягиваясь от торчащих из поленницы валежин, от подвешенных к крыше корзин, от оставленной у стены лесенки, сплетенной из гибких, но невероятно прочных сосновых корней, плясали, изгибались, ползали по стенам и кровле, тянулись кривыми лапами к спящей женщине и к самому беглому кормителю. Однако всех их объединяло одно: они были накрепко привязаны ногами к вещам, от которых росли, а потому не вызывали у молодого мужчины никакого опасения. Негромко мурлыкая себе под нос, Сахун мазнул обмотку трещины рыбьим клеем, потом развел кончики можжевелового древка, вставил в них сколотый на острие наконечник и осторожно, стараясь не порезаться об острый, как лист осоки, камень, принялся заматывать тонким влажным ремешком.

Поначалу юноша не испытывал особого желания делать столь сложное оружие. Для того, чтобы отогнать мелких лис и даже крупных ящеров, ему вполне хватало заточенной слеги. Ею он и камни ворочал, и местного мордатика в распахнутую пасть ткнул, когда тот решил перекусить безобидной с виду добычей... В итоге – сам стал вкусным обедом и новыми штанами для Сахуна и Волерики.