Храм океанов

– Откуда ты знаешь? Ведь в вашем гнездовье нет больше ни одной женщины!

– Меня перевели сюда всего три года назад, Волерика. До этого я жил в главном гнездовье. И видел очень многих женщин и девушек. Лучше тебя нет никого.

Но новорожденная, похоже, так и не поняла, что услышанным можно возгордиться. Она увидела впереди песчаный спуск и с радостным криком побежала вперед, пару раз кувыркнулась на теплом, мягком песке – как ей и советовали, – с ходу влетела в прозрачную воду... И испуганно закричала, округлив глаза:

– Она холлодная!!!

– Так вылезай, чего стоишь?

– Холодно! И ногам... Странно...

– Судорога? – испугался Сахун, прямо в сапогах и тунике влетел в ручей, подхватил Волерику на руки, вынес на берег: – Больно? Ногам больно?

– Н-нет... – мотнула она головой. – Только они не слушаются.

– Как это? Ну-ка, подними левую... – Воспитанница брыкнула ногой. – Теперь другую.

Волерика подкинула правой и рассмеялась:

– Как странно... А когда я попала в воду, они не слушались. И холодно очень...

– Сейчас согреемся... – Сахун поставил провидицу на песок и быстро скинул свою одежду, которая теперь не грела, а студила тело. – Побежали в шатер.

Вскоре они, на этот раз замерзшие оба, завернулись в покрывало, сберегая общее тепло. Юноша помог Волерике выпустить волосы наружу, чтобы холодные пряди не попадали ей на спину или плечи.

– Так намного лучше, – согласилась воспитанница и крепче прижалась к нему всем телом. – Зачем они нужны, такие длинные? Ведь больше ни у кого из зверей таких нет!

– Младенцы за них держатся, когда с мамой в родильном пруду плавают, – ответил Сахун. – Кроме нас, смертных, больше никто в прудах не рожает и в них не растет. Вот другим зверям волосы и не нужны.

– Откуда ты так много знаешь, Сахун?

– Просто я это своими глазами видел, Волерика. И сам так в детстве плавал.

– Наверное, это очень приятно, да? – спросила она и наивно добавила: – Так же приятно, как когда ты меня обнимаешь?

Юношу кинуло в жар. На миг вдруг подумалось, что быть разорванным в клочья – не такая уж страшная смерть. Ведь никто не вечен... Но здравомыслие, разумеется, быстро вернулось, и он лишь погладил ладонью ее плечи:

– Ты знаешь, Волерика, в главном гнездовье женщины свои волосы расчесывают. Чтобы не путались, чтобы красиво падали на плечи, струйками и косичками. Хочешь, я сделаю тебе гребень? Тогда ты тоже сможешь причесываться.

– Хочу! – тут же согласилась новорожденная, всегда готовая услышать или попробовать что-то новое. – Неужели ты можешь вырастить гребень сам, без помощи богов и нуаров?

– Не выращу... Но ты его получишь... – Он почти в упор смотрел в яркие зеленые глаза, ощущал на губах дыхание воспитанницы, почти не вслушиваясь в ее щекочущий шепот.

Корм... Почему обязательно корм?!

«Потому, раб, что больше она ни на что не годна, – всплыл в памяти ответ нуара. – Ее нельзя просто отпустить в гнездовье, оставить одной из женщин. Боги еще не добились нужного результата, и она только испортит породу. Ее потомки не дадут новым поколениям рабов ничего хорошего, но могут привнести не замеченные ранее недостатки. Самое безопасное – избавиться от нее и растить другую. Она еще никто, раб. Она всего лишь промежуточный образец. Боги поколение за поколением тянут их в нужную сторону. Испытывают, делают новых, испытывают, опять что-то меняют. Может статься, лет через пятьдесят появятся те, кому найдется важная работа, которые станут нарасхват, и для простоты размножения им позволят плодиться звериным способом. А нынешние... Они не женщины, раб, не думай об этом. Это просто похожие на нас существа. Выкорми хорошо это, и я поручу тебе новое. Увидишь, оно окажется точно таким же, разницу замечают только боги. Потом родятся еще и еще. И ты тоже привыкнешь, перестанешь привязываться, станешь хорошим кормителем: всегда сытым, хорошо одетым и уважаемым. Самые трудные – это три-четыре первых воспитанника. Когда сдашь забойщикам первого, сразу станет намного легче».

– Я сделаю тебе сапоги, – внезапно сказал Сахун. – Сапоги и красивую тунику. У меня спрятано немного кожи. Страж поначалу приказал давать, сколько захочу, вот и удалось отложить на всякий случай. Завтра принесу и сошьем. Я сделаю для тебя все, что угодно, только скажи.

Если уж Волерике суждено прожить всего пару десятков дней, пусть они станут для нее хотя бы счастливыми.

Глава седьмая

Шеньшун пришел в себя под полутораохватной елью, срубленной примерно посередине, с поломанными ниже по стволу ветвями. Нуар очень надеялся, что дерево сломал не он, хотя боль в ноге, спине и грудине ясно доказывала, что переломов было несколько и они только-только срослись. Да и то, что он, страж богов, потерял сознание – тоже многое значило. Похоже, ему досталось так крепко, что он почти умер... Но уже в который раз оказался сильнее смерти.

– Хорошо, зверья никакого рядом не оказалось, – пробормотал страж, проверяя свой слух и голос. – А то бы сожрали раньше, чем начал соображать...