Храм ночи

— Продолжай, уважаемый. И — не отвалится ли у тебя вдруг нос, не отклеются ли уши и не случится ли урона твоим мужским достоинствам от моей маленькой магической демонстрации? Отвечаю — никоим образом. А хозяином данных мыслей и чаяний является некая особа, принадлежащая к ныне правящему в одном гирканском королевстве роду, лелеющему мечты о завоевании хайборийских земель. Человек, одетый в несколько странный доспех с двумя саблями, для многих — правая рука главы ордена Блистательных и главарь разгромленной шайки бандитов, для посвященных же — представитель властвующей гирканской особы, талантливый шпион, с которым тебе предстоит столкнуться в пеллийских землях. Итак…

Звуки ночного леса словно отдалились, звучали сейчас для аргосца где-то на грани восприятия. Свет факелов стал мертвенно-желтым — казалось, его рождало не пламя, а тление гнилушек. Посреди разбросанных плащей стали сгущаться тени, воздух дрожал и вибрировал, расходясь, от проступающего из ниоткуда черного шара, тугими волнами.

Наемник испытал что-то похожее в ранней юности, когда по приказу своего тогдашнего атамана нырнул, дабы… освободить зацепившийся невесть за что якорь, и запутался в придонных водорослях. Все вокруг давило и колыхалось, в груди тысячами острых когтей скреблась смерть, перед глазами возникали и лопались разноцветные пузыри.

Нун, уставив руки на живой сгусток тьмы, был недвижим, словно сам стал выточенным из камня. Внутри клубящейся черноты стали проступать отдельные смазанные картины. Диго пригляделся. Он видел на одинокой скале громаду замка из неотесанного дикого камня. По замшелым валунам струились зелеными наплывами плющ и дикий виноград. Меж скалящимися в небо зубцами сверкали доспехи. Слышались неясные крики и лязг оружия.

Словно из-под земли раздался глухой безжизненный голос стигийца:

— Это пеллийская твердыня. Ты видишь скорое будущее… Еще одно мгновение… вот, на угловой башне — это ты. Под стенами — аквилонское войско.

Диго с изумлением разглядел себя, сидящего на бочонке и раздающего какие-то команды суетящимся вокруг него воинам. Странно было видеть себя со стороны — у аргосца пересохло во рту, и закружилась голова.

Картина в черном шаре прояснилась и надвинулась. У замка, без сомнения, шел жестокий бой — ворота его были распахнуты, и к ним стремились, отстреливаясь на ходу, конные и пешие арбалетчики — судя по доспеху и одежде, собранные со всех концов обитаемого мира. За ними двигалась стройная штурмовая колонна аквилонцев в несколько десятков копейщиков.

Колонна явственно нацелилась с ходу, вслед за отступающими защитникам замка, ворваться в укрепление на плечах бегущих. Рассыпанные вокруг плотного строя копейщиков лучники постоянно обстреливали стены замка, не давая высунуться стрелкам Диго. В поле зрения показалась еще одна колонна и группа всадников. Тем временем, из ворот замка выскочил десяток воинов, размахивая мечами, и устремился по подъемному мосту навстречу копейщикам.

Во главе их несся высокий воин в чешуйчатой кольчуге и глухом шлеме, имитирующем змеиную морду. Он первым, с неистовой быстротой вращая вкруг себя два изогнутых клинка, врубился во вражеский строй. Это была самоубийственная атака, произойди она на открытой местности — редко кому удавалось прорвать сомкнутый строй гандеров, тем более имея столь малое число воинов. Однако схватка произошла у дальнего от замка конца подъемного моста — большинство аквилонцев топталось слева и справа от узкого деревянного настила. Меж тем последние арбалетчики скрылись в зияющей пасти ворот — гирканский шпион, как его отрекомендовал Нун, выиграл несколько драгоценных мгновений. Диго не мог не восхититься его несомненным мужеством и воинским искусством — сухой ров под мостом был завален трупами, но защитники замка так и не попятились.

В ближнем бою длинные копья гандерланцев оказались бесполезными. На мосту буквально шла резня — грудь в грудь, там уже не было места для замаха мечом — в ход пошли ножи, кинжалы, локти, колени, даже зубы. Диго видел, как сбитые с ног противники — раненый аквилонец и голый по пояс шемит, обняв друг друга в последнем смертельном объятии, полетели в ров, обагренные кровью друг друга.