Храм любви при дворе короля

Айли не особенно любила занятия, но ей не хотелось слишком отставать от сводных сестер. Училась она усердно и поскольку обладала природным умом, то ухитрялась производить впечатление, что знает больше, чем на самом деле. Когда вела себя дурно, мать обычно смотрела в другую сторону, и ей удавалось избегать трепки, хотя заслуживала она ее не меньше Джека. Девочка росла очень хорошенькой, и Алиса не сомневалась, что со временем она очень удачно выйдет замуж.

Алиса требовала, чтобы все девочки учились хозяйственным делам под ее руководством; что толку от всего этого учения, спрашивала она, если, выйдя замуж – даже удачно, если мастер Мор приложит все усилия, – они понятия не будут иметь, как вести дом и держать в повиновении слуг? Поэтому каждая должна помимо уроков отдавать распоряжения слугам, решать, что стряпать и следить за стряпней целую неделю, потом эти обязанности перейдут к следующей. А если что получится не так, пригорит хлеб, пережарится или недожарится мясо, то хозяйкиной туфли отведает не только кухарка.

Алиса не стеснялась отчитывать всех многочисленных жильцов дома. Доставалось даже учителям, хоть они и были люди ученые. Особенно раздражал ее мастер Николас Кретцер, оксфордский преподаватель, поселившийся на Барке, чтобы учить детей астрономии.

Как-то она подняла его на смех.

– Тоже мне ученый… хоть бы научился толком говорить по-английски! Хорошенькое дело. А еще считается образованным!

– Мадам, – ответил Кретцер с робостью, выказываемой всеми этими выдающимися людьми перед Алисой: каждый из них падал духом под ее презрительным взглядом, – я родился в Мюнхене; и пусть на вашем языке говорю плохо, сомневаюсь, что вы хоть как-то говорите на моем.

– Надо же! – заявила Алиса. – А кому это нужно, если можешь изъясняться на обыкновенном английском?

Бедный ученый, к радости Маргарет и Мерси, не нашелся, что ответить; Алиса высказывала свои мнения до того непререкаемым тоном, что в истинности их невозможно было усомниться. Поэтому мастер Кретцер со страхом вернулся к изучению звезд, а Маргарет с Мерси получили по оплеухе – за смех, как заявила Алиса, когда Кретцер вышел, над выдающимся, образованным человеком.

На Барке жил и Ричард Хайрд, большой знаток греческого. Любимой его ученицей была Мерси, поскольку он обладал познаниями и в медицине, а эта наука интересовала девочку больше остальных. Мастер Дру и мастер Ганнел, видные ученые, жили там же, чтобы иметь возможность постоянно наставлять детей.

Доктор Колет и доктор Лили иногда бывали на Барке, но пореже, чем раньше, поскольку все силы и помыслы Колета обратились на построенную им при соборе Святого Павла школу, где он собирался обучать детей всех возрастов, сословий и национальностей. Школа доставляла ему огромную радость; она была его сбывшейся мечтой. Раньше он постоянно твердил, что едва разбогатеет – получит отцовское наследство, и немедленно выстроит такую школу. Теперь он заботился о ней, как мать о ребенке, строил планы, волновался, и она не сходила у него с языка. Лили разделял его энтузиазм и опасения, так как согласился стать ее директором. Томас сказал:

– В Англии нет человека, способного лучше справиться с этой задачей. Однако Лили нужен мне для моих детей.

Колет торжествующе рассмеялся.

– Я опередил тебя, Томас, прибрал его к рукам для своих.

Маргарет, знающей о приближении тучи к дому, часто приходил на ум эпизод о том, как Колет спасся от королевского гнева. Это произошло несколько лет назад, тогда дом его омрачала та же туча, что теперь дом Моров, и они трепетали при мысли об участи, могущей постичь их любимого друга.

Почему эти выдающиеся люди постоянно высказывают свои взгляды, совершенно не заботясь о последствиях? Почему не могут удовлетвориться частной беседой с друзьями и наслаждаться счастливой жизнью, которую создали своими добродетелями? Доктор Колет построил школу – осуществил великую мечту своей жизни, однако когда король замышлял войну с Францией, Колету потребовалось взойти на кафедру и произнести проповедь о бессмысленности и жестокости войны.

Он не мог избежать вызова к рассерженному королю; и чудом сохранил себе жизнь. Чудом ли? Какой замечательный язык у этого человека, как он умеет говорить!

Колет приехал к ним с рассказом о визите в Вестминстерский дворец; и он, и Томас покатывались со смеху; Маргарет даже испугалась, как бы они не разболелись от неумеренного хохота, вызванного отчасти, как она понимала, еще и тем, что Колету удалось выпутаться из этой истории.

– Ваше Величество, – сказал Колет монарху, – это правда, что я читал проповедь против войны. И готов прочесть снова. Я сказал: «В битве мало кто погибает безгрешным, ибо как людям одержать благим образом верх в споре, если доводом является кровь? Нужно следовать за Христом, князем мира… а не за князьями войны». Таковы были мои слова, сир.

– Я знаю ваши слова! – сердито вскричал король. – И мне они не по душе.