Храм из хрусталя

Вариант, который был задуман мною с самого начала, но осуществлению которого помешали обстоятельства. Край камня был каким-то мыльным от близкого моря, и мне едва удалось подтянуться. Причем не с первого раза, и хорошо, что Остап с Трофимом успели подхватить, когда тот предательски выскользнул из рук. И все же мои потуги того стоили: местечко наверху оказалось на редкость удачным – замечательный обзор и множество укрытий.

– Ну, что там? – донесся снизу голос Остапа.

– Туман.

Туман сплошной стеной накатывался с моря. Потрясающее в этих краях зрелище, особенно при свете дня. Когда все исчезает на глазах – острова, растительность на них, само море. Туман надвигается медленно, но неотвратимо, и всегда создается впечатление, что за ним уже ничего нет, все растворилось и осталась только пустота. Ничего подобного на Земле не видел. К тому же и сам туман другой. Нет, он такой же белый, как ему и положено быть, но в нем то и дело проскакивают разноцветные искры.

Снизу послышалось чертыханье. Все верно, он нам совсем не нужен. Настолько густой, что не разглядеть дальше собственной руки, он может простоять сутки, двое, неделю. Хуже всего, в нем теряешь всякую ориентацию даже в самом привычном месте, и практически невозможно отличить своего от врага. Что невероятно важно, когда на принятие решения – стрелять, нет – у тебя всего-то доли секунды. Особенно учитывая – каждый одет кто во что горазд.

Некоторое время я наблюдал за ним в надежде, что туман остановится, не дойдя до поселка. Но нет, все так же неспешно и неотвратимо он приближался. Вот туман выполз на берег, и до него оставалось с полсотни метров.

– Возвращаемся к Янису, – объявил я, едва только оказался внизу.

Иначе найти Артемона вскоре станет целой проблемой, особенно в той связи, что кричать нельзя.

Мы бежали сначала по самой кромке тумана, затем он нас полностью поглотил, но к тому времени успели прибыть туда, где нас ждал Артемон. Стрельба уже полностью прекратилась, что не говорило нам ни о чем. Захлебнулась атака Фила, сам он, завидев надвигающуюся полосу, решил отойти сам, или даже вообще атаковать теперь уже и некому.

– Вовремя вы вернулись.

Янис, который находился от меня в двух метрах, едва проглядывался. Да и узнал я его только по голосу. Когда рассветет полностью, станет немного легче, но не более того. Теперь следовало подыскать местечко, где в относительной безопасности можно провести время до того, как туман рассеется.

– Что будем делать, Игорь? – Остап располагался чуть дальше Артемона и потому был невидим совсем.

– Сейчас и решим.

Понятно одно: на месте точно оставаться нельзя.

– Через один есть домишко заброшенный, и неплохо бы до него добраться, – не замедлил с предложением Янис.

– Веди, Сусанин. Только держимся все вместе, не разбредаемся ни на шаг.

В водной среде скорость звука увеличивается в четыре раза, а туман есть не что иное, как до предела насыщенный водными парами воздух. Но сам звук становится тише. Как бы там ни было, сейчас было слышно все. Шуршание травы под ногами, шелест раздвигаемых веток, дыхание всех моих спутников. И еще множество звуков просыпающейся природы. Щебетание птиц, писк, какую-то возню, что-то еще. Но самым страшным из всего, что только можно представить, было услышать обычное мяуканье, которое мы и услышали и которое заставило нас застыть на месте, судорожно сжимая оружие.

Гудрон, и я ему бесконечно благодарен за то, что он дал мне множество информации об этом мире, однажды рассказывал. К случаю, когда я невольно вздрогнул от раздавшегося где-то неподалеку мощного рыка.

– Не того боишься, Теоретик! Это эмбара. Большая, тупая и трусливая. Бояться нужно не этого.

– И чего тогда именно?

– Обычного мяуканья. – И не успел я усомниться в его словах, как он объяснил: – Самый страшный хищник – это гвайзел. Причем настолько, насколько вообще возможно. Но мяукает он, как котенок. Так вот, услышишь – беги со всех ног. Или хотя бы «мама!» успей крикнуть.

Мы, сбившись в плотную кучу, окаменели, наведя оружие в ту сторону, откуда донеслось мяуканье. Отчетливо понимая, что справиться с хищником, который почти полностью покрыт трудно пробиваемыми пластинами, шансов практически нет. Единственное уязвимое место у гвайзела – похожее на нарост образование чуть выше глаз, которое, по утверждению Профа, является каким-то органом чувств. Гвайзел тоже не мог нас видеть, но у него, в отличие от нас, превосходно развито обоняние, что дает ему неоспоримое преимущество. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу плечами – единственная возможность не угодить друг в друга, если придется стрелять. До той самой поры, пока внезапно не появится в прыжке огромная туша зверя с открытой, полной острых и длинных зубов пастью. Тогда наш строй рассыплется, ибо когда сработают инстинкты самосохранения, ничто в мире не будет способно его удержать.