Храм

Свист кожей ощущал, как воздух буквально напоен нервозным ожиданием чего-то, будто сам Дом подобрался, словно зверь, и напряг в тревоге каменные мышцы. Пока они шли, он прислушивался к этому новому ощущению, и чем дольше слушал, тем больше радовала его уверенная тяжесть ножа, припрятанного под одеждой.

Люди стояли на коленях, протянув руки в молельном жесте. Охотники переглянулись и последовали общему примеру. Тем более, что Свист разглядел в толпе и Кота и Сукоруба, приглядывающего за, мрачным как туча, Дроздом.

На этот раз молитву прочел Светоч, звонко выговаривая каждое слово и немного растягивая рычащие. Ведун же стоял на помосте, спиной к Жаровне, сложив руки на груди, и отрешенно глядел куда-то в потолок.

— Свет среди нас! Свет внутри нас! Свет – это мы! – закончил паладин.

Ведун покровительственно кивнул, благодаря паладина за эти слова.

— Неверие – тягчайший грех. Грех перед Светом и перед Его народом. Вы, избранный народ, не предадите ли Свет, подателя жизни?

— Нет!

— А что сделаете, если кто-то плюнет на наши святыни и осмеет благочестивые ритуалы? – он не дал времени для ответа. – Что если есть кто-то, кто считает Свет пустой шуткой? Сможете ли простить такое, жить рядом с ним зная, как черно и неблагодарно его сердце?

Зал наполнился негодующими криками, кто-то вскочил на ноги, потрясая кулаками и выкрикивая угрозы.

— Покажи нам такого, и мы разорвем его! — высказал общую мысль Светоч и голос его дрожал от неподдельной ярости.

Свист мигом покрылся холодным потом: а что, если Ведун почему-то укажет на него? Охотник оглянулся и увидел, как Тропа и Большой Батька ведут кого-то, заломив тому руки. На голову жертвы набросили мешок. Ноги в знакомых сапогах заплетались.

Конвоиры бросили пленника к подножию помоста, и паладин сдернул с его головы пыльную мешковину. Скальник сощурился от яркого света, а потом сплюнул кровь с разбитых губ.

Охотник закрутил головой, в надежде увидеть Ореха или хоть кого-нибудь из тех, кто знал о Малом Доме.

— Этот человек, — жрец указал на Скальника величественным и обличающим жестом, – подозревается в ужасном грехе. Есть ли что тебе сказать?

Скальник скрипнул зубами – уж как ему хотелось плюнуть в бесстрастное лицо Ведуна, но страх оказался сильнее, и охотник лишь потупился.

— Говори, еретик! — Светоч пихнул обвиняемого ногой, и тот повалился на бок, распластавшись на холодном полу.

— Подожди, сын мой, — остановил паладина Ведун, — мы должны выяснить правду, прежде чем обвинять.

Он снова обратился к Скальнику, успевшему снова встать на ноги.

— Ты прошел обряд очищения после того, как вернулся из леса?

Свист сжал кулаки, ведь не один Скальник пренебрег этой необходимостью. Чуть ближе к стене стоял Светляк, прозванный Змеерезом, напряженно сжимая рукоять топора, висевшего на его поясе. Их глаза встретились, и паладин едва заметно кивнул, как бы говоря: не бойся, я помню свое обещание.

— Нет, — тихо сказал связанный охотник.

— Повтори!

— Я не прошел очищение.

Скальник выпрямился и презрительно осклабился. Видимые лишь Свисту, вокруг опального воина кружились уродливые создания, похожие на дикарских детей, только с раздутыми головами и клыкастыми пастями. Синюшные тела поддерживались в воздухе крепкими кожистыми крыльями. Твари с шипением бросались на человека, норовя отхватить кровавый кусок. Один из летающих уродцев уселся на левое плечо Скальника, примеряясь вынуть когтями глаз.

— Почему ты подверг своих братьев опасности, принеся порчу в своем сердце?

Скальник еще раз сплюнул кровь.

— В нем засел демон! – завопил кто-то высоким женским голосом, сорвавшимся на испуганный визг.

— Очистить его! – перекрывая разом поднявшийся шум пробасил Большой Батька.

Скальник ожесточенно отбивался, когда водоносы втащили его на помост, а Тропу даже ухитрился укусить. Его прижали к доскам, прямо у ног Ведуна. Жрец простер руку и принялся нараспев читать молитву.

— Именем Света, оградителя от тьмы, озаряю этого заблудшего сына. Изгоняю из него порчу, пускай очистится его душа и тело. Нет тьмы! Нет страха! Есть только Свет!

Люди прикрывали глаза или отворачивались: нестерпимо яркий свет укутал помост, жреца и корчащегося в бессильной злобе отступника.

Сияние быстро померкло, вскоре исчезнув вовсе; в наступившей тишине каркающий смех Скальника звучал особенно громко и зловеще.

— Дурачье! Помахать светящейся ручкой будет слишком мало, чтобы промыть мне мозги! — его голос дрожал, то ли от страха, то ли от напряжения.

Стоявший рядом со Свистом мужчина шепнул своему соседу:

— Ведун не смог изгнать из него порчу, или я чего-то не понял?

Словно отвечая на этот вопрос, Ведун повысил голос.

— В этом человек не просто порча! Он одержим демоном ночи!

Толпа шарахнулась от помоста, словно от динамитной шашки.

— Ты, проклятый лжец! — завопил Скальник. – Что б ты провалился в Нижний Лес, сумасшедший фанатик!