Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

В действительности это было не так. Россия скорее страдала от дефицита квалифицированных бюрократов. С формальной точки зрения, численность чиновничества на протяжении XIX в. неуклонно росла. В 1763 г. было 5614 чиновников, в 1847 г. – 96 500, в 1857 г. – 122 300, в 1897 г. – 145 200, в 1905 г. – 181 500[8]. При этом очевидно, что абсолютные показатели не позволяют в полной мере оценить ситуацию, учитывая довольно быстрый рост численности подданных российского императора. Удельный вес бюрократии среди всего населения страны не был велик. По подсчетам современных исследователей С. Величенко и Б. Миронова, в 1847 г. 1,42 чиновника приходилось на 1000 подданных Российской империи, в 1857 г. – 1,66 чиновника, в 1897 г. – 1,15, в 1915 г. – 1,3. Однако сами по себе цифры немногое говорят. Они интересны в контексте или в сравнении. Так, в начале XX в. во Франции 7,3 чиновника приходилось на 1000 человек населения страны, в Великобритании этот показатель равнялся 8,2, в Германии – 6,13, в Австро-Венгрии – 5,05. Российская бюрократия уступала в численности европейской, если при анализе количественных параметров исходить из валового национального продукта (ВНП). В начале XX в. во Франции приходилось 8300 чиновников на 1 млрд долларов ВНП, в Великобритании – 6300 чиновников, в Германии – 6400, в Австро-Венгрии – 6300, в России же – 3600. Иными словами, удельный вес бюрократии в России заметно уступал тому, что имело место в ведущих европейских державах. Это было хорошо известно и в конце XIX – начале XX в., что позволило Д. И. Менделееву говорить о «недоуправляемости» империи.

Конечно, любая статистика «обманывает». Чиновничество в России было распределено неравномерно. Как это ни удивительно, больше всего чиновников на душу населения приходилось в Костромской и Вятской губерниях. Видимо, это было связано с необходимостью следить за ссыльнопоселенцами, которых в этих краях было немало. Напротив, меньше всего – в Самаркандской области. Этот показатель в украинских и польских городах уступал тому, что имел место в Центральной России и Закавказье. И наконец, абсолютное большинство чиновников (около 90 %) проживало в городах в стране, где 83 % населения составляли крестьяне. Естественно, максимальная концентрация бюрократии была в столицах, в особенности в Санкт-Петербурге. Такая диспропорция скорее подтверждает точку зрения Менделеева. У раздутого центрального аппарата было явно недостаточно рычагов влияния на положение вещей в провинции.

Ситуация осложнялась еще и тем, что за вторую половину XIX в. Россия сильно и довольно быстро изменилась. В ней усложнились средства коммуникации, появились новые пути передачи информации, сложились новые социальные группы. В начале XX в. подданные российского императора посылали почтовых сообщений в 15 раз больше, чем в 1860-е гг., а число казенных телеграфных сообщений возросло в 54 раза. С одной стороны, это создавало новые механизмы управления страной, с другой – ставило перед властями принципиально новые задачи, с которыми она далеко не всегда справлялась. Неслучайно, что за это же время число дел, поступивших, например, в Министерство юстиции, выросло более чем в 6 раз, что создавало невыносимые трудности российской бюрократии. По мнению современного исследователя Д. Орловского, они были практически неразрешимы. Стремительный рост бумагооборота делал невозможным какой-либо контроль над ним. В итоге форма с неизбежностью подменяла собой содержание.

Сложно что-то понять в российском чиновничестве, если упускать из виду такое краеугольное понятие, как «чин». Как верно заметил Ю. М. Лотман, его трудно перевести с русского языка. Вместе с тем именно из него «вырастает» чиновничество, чинопроизводство, чинопочитание…

Системе чинов Россия была обязана Петру I и его Табелю о рангах 1722 г. Всего было 14 чинов, выстроенных в строго иерархическом порядке[9]. Табель о рангах учитывал воинские (сухопутные, гвардейские, морские, артиллерийские), статские (гражданские) и придворные чины. В XIX в. высший, 1-й, чин среди статских – канцлер, или действительный тайный советник 1-го класса. 2-й чин – действительный тайный советник, 3-й чин – тайный советник. 5-й чин – действительный статский советник. 6-й чин – статский советник и т. д. Наконец, низший, 14-й, – коллежский регистратор. В XIX столетии чины – это не должности, а место человека на бюрократической лестнице. Первоначально уже 14-й чин по статской службе давал личное, а 8-й – потомственное дворянство. Столь легкий путь в благородное сословие возмущал его представителей.

В царствование Николая I правительство пошло на уступки, и класс, дававший потомственное дворянство, был повышен до 5-го. 9-й чин давал личное дворянство, а 14-й – личное почетное гражданство. Ситуация вновь изменилась в 1856 г. Теперь на потомственное дворянство могли претендовать лица, получившие 4-й чин по гражданской службе. В 1898 г. законодательство вновь изменилось. С этого года 4-й чин можно было получить, лишь пробыв 5 лет в 5-м.