Хозяин снов

— Это другое место, не такое, как те, что Кэйл делает. Я его создавал не в одиночку. Оно мне даже не нравится. Но оно — часть меня. Часть, которую я могу вспомнить.

Он затворил дверь, заточил себя и Гвен во мрак. Но путь он помнил и знал, что не забудет никогда. Схватил Гвен за руку и повел вверх по лестнице.

В проекционной кабине все было по-прежнему: старая аппаратура под слоем пыли, грязные одеяла, заткнутые под кровать. Сигареты лежали там, где он их оставил. Он вспомнил, что не курил со дня отъезда. Он вспомнил тот день, спор с Келлогом в сухом водохранилище, побег. Он разорвал и сбросил липкую паутину воспоминаний, усадил Гвен на кровать и зажег свечи в углах кабины.

— Ты здесь жил? — спросила она.

— Пять лет.

— Эверетт, по-моему, ты ошибаешься. Кэйл мне сказал, что ты думаешь, будто не был с нами пять лет, но ведь это не так.

Все, что она знала, она знала со слов Кэйла. Эверетт видел: Кэйл не пожалел труда на подготовку. Чтобы Гвен, когда придет ее час, с блеском сыграла свою роль. Чтобы она не упустила свой шанс стать настоящей.

— Не важно, — сказал Эверетт. — Я здесь был, и я это помню. Для меня прошло пять лет.

Она недоверчиво покачала головой и вдруг нахмурилась, взглянув ему в лицо.

— Ты не похож на себя.

Он кивнул. Здесь его волосы были спутаны, кожа темна от загара, зубы нечищены.

Она прилегла на кушетку.

— Ладно. Я увидела. Теперь я знаю.

— Нет, — сказал он. — Тебе придется съездить со мной. Мне надо, чтобы ты видела все.

Он усадил ее в машину, и они поехали по городу. Сначала отправились «заправиться» к Декол. Эверетт представил Гвен, Декол одарила ее щербатой ухмылкой и рукопожатием. Хозяйка дала два квартовых молочных пакета со спиртом, Хаос запер их в багажнике. У Сестры Ушекожи он добавил бутыль супа и две печеные птичьи ножки в алюминиевой фольге, бывшей в употреблении. «Сколько времени я уже не видел консервную банку или продрейнджера? — подумал Хаос, и в уголке сознания родилась мысль: — А были ли в действительности продрейнджеры, или они тоже выморочены Келлогом?»

Потом он повез ее за околицу, в пустыню. Там они сидели на горбах соляных барханов, смотрели на закат и ужинали.

Мысли его бродили далеко. Он долго сидел в молчании, Гвен тоже. Наконец она осведомилась тишайшим голосом:

— А другое место сделал Кэйл? Дом для нас? Он похож на тот, где ты жил прежде?

— Да.

— Почему мы туда не отправились? — спросила она. — Там лучше, чем здесь.

— Я хочу, чтобы ты меня узнала. Это тоже моя часть.

— Эверетт, это худшая твоя часть. Все это лишнее. Ты ведь отсюда сбежал.

— Разве не в этом суть любви? — спросил он. — Если любишь, люби и худшую часть. — Он знал, что уходит в сторону. Говорит о любви, когда надо говорить о настоящем и поддельном.

— Не знаю, — сказала она.

— Ну так вот, Гвен, мне кажется, что сейчас от меня осталось только это. Худшая часть.

— А мне кажется, ты себя жалеешь. — Она положила на фольгу кость с жилистым мясом. — И еще мне кажется, это тухлятина. Я не верю, что ты мог создать такую помойку, это жуткое место — только для того, чтобы меня сюда затащить.

Он смотрел вдаль, туда, где заходящее солнце играло на полотне автострады, и думал о своем путешествии в Калифорнию, о том, что оставлял, как ему верилось, позади, и о том, к чему, как ему верилось, стремился.

— Кэйл говорит, ты способен на любые чудеса, — сказала она. — Эверетт, мы можем получить все, что захотим.

Он промолчал.

— Давай вернемся, — попросила она.

— Рано.

Она сжала его руку.

— Тогда давай отправимся в тот дом. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Ну пожалуйста!

Он повернулся и увидел в ее глазах страх.

— Ладно.

Он перенес еду в машину и отвез Гвен обратно в Комплекс.

Там она уселась на кушетку, съежилась.

— Мне страшно. Если ты меня бросишь, я не буду знать, что случится дальше. Не буду знать, куда попаду. Господи, какой здесь запах!

— Я не хочу тебя бросать.

— Тогда прекрати! Ты же все портишь.

Резкий тон. Снова — отголосок Кэйла.

— Мы же здесь всего несколько часов, — сказал он. — Дай шанс.

— Эверетт, это безумие!

— Пожалуйста, зови меня Хаосом. Это важно.

— Нет. Я не буду звать тебя Хаосом. У тебя другое имя. — Она опустила голову и заплакала. — Все это неправда.

— Неправда?

— Все это — не то. Ненастоящее. Эверетт, это подделка. Как плохо, что ты не понимаешь!

— Все — подделка. — Он вскрыл молочный пакет и глотнул спирта. — Сейчас все — подделка. Но и среди подделок встречаются очень неплохие. Те, что подсказывают реальное. Вроде тебя, Гвен. Ты подсказываешь меня. — Он снова хлебнул. — Знаешь, ты ведь тоже — подделка.

— Не надо так говорить. — Ее щеки покраснели от гнева, слезы мигом высохли. — Эверетт, я так долго тебя ждала, а ты…

Слова Кэйла. Каждый раз, когда она злилась, Эверетт слышал Кэйла. Ее ласковая ипостась выглядит убедительней, ведь она извлечена из снов Хаоса, но злую пришлось изобретать целиком. А образец у Кэйла был один — он сам. И его голос.

— Тебя создал Кэйл, — произнес он.

— Нет…