Хозяин Севера

— Остерегись! — закричал Артёмка, стараясь, чтобы вышло басом. Увы, но до дьякона Иоанна Фортунатова ему было далеко. Трудно басить, когда тебе всего двенадцатый год и ребра выпирают.

Впрочем, басу фортунатовскому все в Повенце завидовали. Мощный голос! И даже паломники, что шли к Соловкам, похвально об его пении отзывались. А ведь там разные господа бывали, и из Москвы, и даже из самой столицы! Так и говаривали, «шаляпинский бас», Артёмка сам слышал. Не слишком понятно, но зато приятно, что повенчане не лыком шиты, смогли столичных удивить!

Впрочем, с тех пор, как прошлым летом Артёмка закончил четвертый год обучения в церковно-приходской школе Повенца, бас дьякона и он слышал только на воскресных службах. А так работу искал, для прокорма. А какая сироте горемычному работа? Лес летом не валят, на огород не допустят, в их местах огородничество большого умения требует, даже картошка с капустой не растут. Ни к одной рыболовной артели прибиться отроку тоже не удалось. А кормить задаром тётка Матрена не собиралась. Хватит, мол, пока учился, содержали! И что ему оставалось? Или с голоду помирать, или грибы с ягодами собирать да с берега рыбалить.

Но, как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло»! У группы паломников слуга в бане угорел. Вот и свезло ему, Артёмке, наняться на всё лето. Впрочем, наняться — громко сказано. От зари до зари он или шагал вместе со всеми, или по хозяйству хлопотал. И все — за кормежку и одежку с чужого плеча. Правда, не сказать худого, отъелся. Известное дело, когда ты при кухне, голодным не останешься.

Зато с деньгами пожадничали, только три рубля и выдали ему за те три месяца. По рублю за месяц службы получается. Скудно вышло, так что за осень он снова отощал, рёбра выпирали, как у шкелета какого.

Да и зима не сильно лучше начиналась. В конце ноября удалось Артёмке возницей на лесоповал пристроиться, бревна таскать. Так в первую же неделю лихоманку подцепил. И ведь что обидно — все вокруг веселы и здоровы, а его трясёт, и то в жар бросает, то в холод. Только к Рождеству и отпустила хворь проклятая. К православному Рождеству, само собой, он же не католик какой! Под Новый год начал бродить по избе, во двор выходить. В феврале можно было бы и о работе подумать, да только место его давно занято.

И тут свезло, так свезло! Попервоначалу вербовщики приехали. Сразу после наступления нового года. И не откуда-нибудь, а из самого Петрозаводска! Повенец хоть и столица уезда, но Петрозаводск покрупнее будет, там сам губернатор живет[32]! И эти, петрозаводские, народ на стройку звали. Нет, плотником или там лесорубом ему стать не по возрасту. Да и норму землекопа не выполнить. А вот возницей записался. Одно смущало, не обманут ли приезжие. Больно уж большие деньги обещали. Слыхано ли дело — отроку за день работы по девяносто копеек. Плюс корм для лошади, ну и его в рабочие дни кормить обещали. Но деваться-то некуда. Даже если и обманут, то кормить будут, да и заплатят хоть что-нибудь.

Но не прошло и недели, как большой сход собрали. Барин из самой столицы приехал, Ухтомский Дмитрий Михайлович. Ва-а-ажный! Приезжие сказывали, что сам губернатор ему руку первым протягивает. И говорил этот барин, что царь подписал бумагу, и теперь из Повенца до Белого моря канал будут строить. И сам Великий князь Александр Михайлович Романов, двоюродный дядя царя, назначен шефом этой стройки. Только Великий князь прибыть не мог, занят пока, вот и прислал его, потомка князей Ухтомских. Но летом и этот вельможа обещал по всей трассе будущего канала проехаться, с народом пообщаться. А может, и жену возьмёт, а она императору вообще родная сестра!

У Артёмки, помнится, при этих словах аж голова закружилась!

Много тогда барин столичный интересного рассказал. Подсчитывал, сколько грузов через канал пойдет, сулил, что повенчане на обслуживании судов и барж большие деньги заработают. И что-то там про «лектричество», от которого свет ярче, чем от керосинки. Ну и жалованьем пообещал не обидеть. А заодно просил, чтобы народ повенчанский с пониманием к приезжим отнесся. Работы много, на всех хватит, говорил он. Так что придут сюда люди и из Пудожи, и из самого Петрозаводска, и из Кондопоги, и из других мест.

Не обманул барин! Деньги выплачивали аккуратно, кажную субботу он, Артёмка, возвращался в Повенец, получал в кассе положенное жалованье, и лишь потом, передав деньги тётке Матрене, шел в баню.

Бум! — глухо вздрогнула под ногами мерзлая земля, а мгновением позже донеслось и отдаленное «ба-бах»!

— Это саперы! — неизвестно зачем пояснил пареньку повар. Даже обидно! Будто тот и сам не знал.