Хозяин моего дома

Ресторанчик назывался «У причала». В нем царил респектабельный дух старой доброй Англии. Вышколенные официанты, бесшумно сновавшие между столиками, принесли меню и сгинули.

– Телячья отбивная. – Незнакомец перевернул страницу. – Куриное филе в чесночном соусе. Гениально. Я претерпеваю муки выбора. Может быть, вы посоветуете?

– Сомневаюсь, что здесь готовят телятину так, как это делал старый Маккиннер в «Трех братьях»… – Граф вздохнул, вспомнив любимый свой ресторанчик, отделенный теперь от него бездной времени. – Пожалуй, я выберу форель.

– После ваших слов я охладел к телятине. Куриное филе. – Он протянул меню официанту. Тот записал заказ и растворился в полумраке. – «Три брата» – где это? Никогда не слышал о таком заведении. Впрочем, Лондон велик…

– К сожалению, его больше не существует. Сейчас в том здании располагаются офисы туристических фирм. – Эвард всего час назад проходил мимо бывшего заведения Маккиннера.

– Жаль. – Незнакомец помолчал и внезапно спохватился: – Мне ужасно неловко. Я так и не представился. Ричард Клеймор.

– Эвард Морвеллан, граф Мередит. – Имя и титул сорвались с языка прежде, чем Эвард успел удержаться.

Брови Клеймора поползли вверх.

– Граф? Вы пэр Англии?

– Именно так.

Следовало бы свернуть разговор, обратить его в шутку, но это было делом чести. Его имя – не игрушка, которую можно отбросить, не архаизм. Он – аристократ, двадцать второй граф Мередит. Никто не заставит его от этого отказаться.

– Странно, мне казалось, я знаю имена всех нынешних пэров Англии… – пробормотал Клеймор. – Впрочем, забудем.

– Всё немного сложнее, – вздохнул Эвард.

В подробности он вдаваться не стал, и Клеймор деликатно промолчал.

– Мне льстит знакомство с вами, – заявил он после паузы. – Знаете ли, многие из теперешних аристократов купили свой титул за деньги. Староанглийского духа в них ни на грамм. Чего нельзя сказать о вас.

Эвард мрачно подумал, что у него ситуация прямо противоположная.

– Мы знакомы полчаса, а вы уже составили обо мне мнение? – с улыбкой спросил он.

– Я привык доверять первому впечатлению…

Подали вино, хорошее вино, Эварду оно понравилось. Отпив глоток и поставив бокал, Клеймор сказал:

– Простите мне мое любопытство, граф… Чем занимается аристократ в двадцать первом веке?..

– Я еще не знаю, – рассеянно ответил Эвард.

– Что вы рисуете? – спросил Ричард, кивая на блокнот.

Граф опустил взгляд – оказывается, он до сих пор наносил штрихи к портрету Миранды. Очень похожему… Надо же, что делает с нами подсознание. Он протянул блокнот Клеймору.

– Всего лишь набросок.

Новый знакомый взял блокнот, долго и задумчиво смотрел на рисунок, потом еще более задумчиво взглянул на Эварда. Тот ответил вопросительным взглядом.

– Граф… – Видно было, что Клеймор старательно подбирает слова. – Вы нарисовали это сейчас, за две минуты?

– Да. Плохое качество, вы хотите сказать? Если бы у меня было время, я бы тщательнее проработал детали. – Если бы у него было время, он написал бы Энди красками. Обнаженную. Он на мгновение зажмурился, представив себе эту картину… Обязательно в закатном свете, льющемся из распахнутого окна.

– Вы профессионал? – осторожно спросил Клеймор.

Эвард отвлекся от творческих планов.

– О нет, это всего лишь хобби.

– Гм. – Клеймор долго молчал. – Если это не покажется вам оскорбительным, граф, вы не хотели бы выставить результаты этого хобби в одной из моих галерей?

Ричард Клеймор был нумизматом и владельцем нескольких художественных галерей, выставочных и концертных залов. Кроме этого он владел крупным издательством, специализирующимся на литературе об искусстве. Несмотря на солидное состояние и высокий годовой доход, Клеймор никогда не останавливался на достигнутом и не переставал искать новые таланты. И сейчас, сидя в удобном кресле и рассматривая альбом, принесенный Эвардом Морвелланом, он все больше убеждался в том, что не ошибся.

Граф Мередит рисовал в стиле прерафаэлитов, но было что-то удивительно своеобразное в его набросках – может быть, яркость красок, расположение объектов; а возможно – то, на чем это все было нарисовано. Клеймор готов был поклясться, что такие альбомы сгинули в прошлом веке, если не в позапрошлом.

Эвард Морвеллан сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и лицо его было совершенно невозмутимым. У Клеймора появилось такое чувство, будто граф действительно не понимает, насколько необычны принесенные им работы. Если он верно понял, Морвеллана воспитывали в староаристократическом духе. Почему его не отдали в художественную школу? Как родители могли не заметить таланта ребенка?

– У вас есть работы, написанные на холсте?

– Боюсь, что не помню… Мне нужно поискать.

Клеймор нахмурился.

– Извините мою бестактность, граф. Но, быть может, вы удовлетворите мое любопытство? Ваши наброски можно датировать серединой девятнадцатого века… Однако, судя по тому рисунку, что я видел вчера, это, – он ткнул пальцем в альбом, – дело ваших рук. Либо вы очень искусный имитатор…

– Хм… – Эвард потер подбородок. – Я мог бы просветить вас насчет этого. Однако мой рассказ может показаться вам фантастическим…