Хозяйка собственного поместья

— Просто привыкли сомневаться в моих словах, — закончила я за него. — Я все меньше понимаю, зачем вы женились на мне. Притворщице и глупой врунишке, если верить вашим словам. И зачем вы снисходите до беседы с такой женщиной.

— Я уже сказал, зачем остался сейчас, не заставляйте повторять. А тогда… — Виктор помолчал. — Это казалось удобным. Глава дворянского совета должен быть человеком семейным. Вы обворожительны — на людях — и способны украсить любую гостиную. Мы соседи, могли бы объединить земли. К тому же ваша мать славилась как прекрасная хозяйка, и я надеялся, что вы многому у нее научились. Моя уже не молода и не может заниматься хозяйством, как прежде. — Виктор пожал плечами. — Хотел бы я знать, когда я ошибся — два года назад, ожидая от вас того, что вы мне дать не могли? Когда решил, что больше не желаю оставаться рядом с женщиной, которая меня раздражает и которую раздражаю я? Или сейчас, когда… — Он осекся. — Если вы помните, я был честен с вами, предлагая брак. Не клялся в любви, но обещал взаимовыгодный союз. Я свою часть сделки выполнил.

А я свою, видимо, нет. Но, если ты делал предложение такими же словами и таким же тоном, как рассказываешь теперь, неудивительно, что Настенька тебя не полюбила, а после смерти отца, похоже, и вовсе возненавидела. Купил себе жену-украшение, завалил драгоценностями и решил, что этого ей должно хватить для полного счастья! Как он тогда сказал? Снисходительность к капризам, модные шляпки и драгоценности — чего еще вам нужно?

— Что ж, простите, что разочаровала вас.

Я взяла из его рук вычищенный пистолет и потянулась к пороховнице. Виктор остановил меня, накрыв мою руку своей.

— Не заряжайте его. Мне будет очень неприятно знать что женщина, которой я обещал защиту, спит рядом с заряженным пистолетом. Ставить сигналки во дворе сегодня не стоит, раз там будут бродить сторожа, но уж охранку на дверь и окна вашей спальни я поставить в состоянии. Хотя я все равно не понимаю, неужели кто-то действительно разыскивает мифический клад?

— Отец в него верил.

— Не хочу говорить плохо о вашем отце, вы любили его. Но под конец жизни…

Под конец жизни у алкоголиков могут появляться самые разнообразные идеи. У нервной системы огромный запас прочности, но и ее нельзя травить бесконечно.

Я заколебалась. С одной стороны, я по-прежнему чувствовала себя ужасно глупо, возясь с пистолетами по два раза на дню. С другой… Могу ли я ему верить? Сейчас, когда Виктор говорил спокойно, не пытаясь меня поддеть, а словно бы жалея о несбывшемся, он казался искренним. Но кто знает, что у него на уме?

С другой стороны, хотел бы от меня избавиться радикально — не стал бы погреб заполнять или вон подтвердил бы версию доктора.

— А эта ваша «охранка»… безопасна для посторонних?

— Ее для того и ставят, чтобы как минимум оглушить посторонних.

— Тогда мне придется отказаться. Марья может зайти в мою спальню. Дуня. Не говоря уж о коте.

— Какие ж они посторонние? — Виктор улыбнулся. — Попросите у них по волосу, дайте свой и шерстинку кота. И заклинание их запомнит. Правда, только до утра. Если хотите, могу сделать так, чтобы оно даже меня не пустило.

— Хочу.

Лицо Виктора опять стало непроницаемым. А какого ответа он ждал после всего? И если он снова заговорит о супружеском долге, вылетит из дома, и плевать на последствия.

Но он только невесело усмехнулся.

— Давайте волос. У остальных обитателей дома я сам возьму.

— А волос непременно нужно живой? — полюбопытствовала я, оглаживая прическу.

— Не понял?

— Если каждый раз выдирать — этак облысеешь через полгода. Но в норме у человека выпадает до сотни волос в день. Такие сгодятся?

— Обычно я такие и беру, — успокоил меня муж. Снял с моей ладони волосинку, поднялся.

— Пойду поговорю с остальными и поглажу кота. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — откликнулась я. Вот может же вести себя как человек!

Он остановился в дверях.

— Кстати, а откуда вы знаете о сотне волосинок в день?

— Из дамских журналов, — улыбнулась я. Истинная правда, между прочим, только журналов моего мира. — Где призывали не беспокоиться, видя волоски на расческе.

Муж кивнул, явно удовлетворенный ответом. Ничего, в будуаре есть журналы на все случаи жизни, не будет же он их подряд перечитывать, проверяя меня!

Я уже разделась и юркнула под одеяло, когда пришел Мотя. Мне показалось, будто дверь не шелохнулась, пропуская его. Вот еще котов-призраков мне не хватало для полного счастья.

Мотя вспрыгнул на постель, продефилировал по мне от колена до подбородка, вдавливая каждую лапу так, словно хотел доказать: он отнюдь не призрак. Ткнулся носом мне в щеку, щекоча усами.

— Все-все, верю, — хихикнула я, спихивая его себе под бок.

Мотя потоптался и замер, внимательно глядя на дверь. Я посмотрела туда же. На дверном полотне свивались голубые узоры, похожие на те, что появляются на промерзших окнах. Интересно, магия тут у всех одинаковая — голубая, или цвет что-то означает? Но ведь спросить не у кого, а Мотя, даже если знает, не ответит.

Муркнув, он свернулся клубком рядом со мной.