Хозяйка собственного поместья

— Сойдемся на том, что мы оба повели себя не лучшим образом. — Муж поправил на моей голове сбившийся платок. — По крайней мере, теперь я уверен, что вас не подменили. Продолжайте.

— Вы видели бревно у крыльца?

Виктор кивнул.

— Когда я подбежала к избе, оно подпирало дверь.

— И вы смогли его убрать?

— Я очень испугалась.

Я продолжила рассказывать. Нам никто не мешал: на улице Марья на все лады костерила парней, те уже и оправдываться перестали.

— А потом появились вы.

Я поежилась. То ли от пережитого, то ли от холода — все-таки под тулупом на мне была только ночнушка да платок вокруг талии.

— Пойдемте в дом, — сказал Виктор. — Вам надо успокоиться, согреться и поспать остаток ночи. Утром я пошлю за урядником. Похоже, Евгений Петрович поторопился с выводом, будто те пятеро убрались из наших мест.

— Но зачем бы им поджигать избу с работниками, а не усадьбу?

Зачем вообще кому-то пытаться убить деревенских парней?

— Чтобы отомстить вам.

— Мне? Где логика?

— Одни работники от вас еле ноги унесли, другие погибли. Даже если урядник и решит, что в этом нет вашей вины, разговоры все равно пойдут. Простые люди не любят властей и настороженно относятся к знати. Скажут, что вы подкупили урядника, чтобы тот обелил вас. Или скажут, что усадьба проклята, не просто же так наследников не осталось, вы — последняя, и… — Он осекся.

— И так и не родила вам сына, — закончила я за него.

— Я не хотел…

— Неважно, — перебила его я. — Сейчас это уже неважно.

— Могут сказать, будто усадьба проклята. И тогда больше никто к вам не наймется.

Я покачала головой. Этакие выверты сознания были мне недоступны.

— Пойдемте в дом, — повторил Виктор. — Я разберусь с работниками.

Я подавила желание огрызнуться, вспомнив вчерашний скандал.

— Спасибо, что хотите мне помочь. Но нанимала парней я, значит, и разбираться мне.

11

Вот только как же с ними поступить? По меркам моей реальности, если работник принял на грудь после тяжелого дня — это его дело, главное, чтобы наутро был в состоянии работать нормально. И поджигали не они. С другой — спусти с рук, и вообще расслабятся.

А еще есть «община», которая может решить по-своему. И смертного боя парни уж точно не заслужили.

Когда я вышла из избы, работники, как по команде, бухнулись на колени. Один из них до сих пор держал кота. Попытался было выпустить, но Мотя вцепился когтями в тулуп так, что было очевидно: отодрать его можно только с клочьями овчины.

— Встать! — рявкнула я.

Они поднялись. Старший, Михаил, открыл рот и тут же закрыл его под моим взглядом.

— Утро вечера мудренее, судить да рядить утром буду, что с вами делать.

Виктор за спиной недовольно пошевелился. Я сделала вид, будто не заметила. Посплю — если получится заснуть — и на свежую голову посоветуюсь и с ним, и с Марьей, которая явно побольше барина знала о деревенских порядках. И, похоже, нянька очень расстроилась из-за случившегося — словно бы на десяток лет постарела. Из-за случившегося или из-за того, что парням грозило?

— Значит, так. Утром приедет урядник.

— Барыня, не надо урядника!

Парни опять попытались бухнуться мне в ноги, и пришлось снова на них прикрикнуть.

— Стоять, я сказала! Урядник нужен, потому что, даже если пожар случился из-за того, что вы недоглядели за печкой…

Что полная чушь, потому что пол перед печью был тщательно промазан глиной. Не могли уголья так далеко ускакать.

— … бревно само собой дверь бы не подперло. Вон то. — Я указала на бревно, все еще лежащее у крыльца.

— Так что вспоминайте, кто на вас мог зуб заиметь, да такой, что убийством не погнушался, — вмешался Виктор.

Пришел мой черед недовольно на него оглядываться: сам же несколько минут назад говорил, что напакостить хотели мне, а теперь парней выставляет виноватыми, пусть косвенно.

— Так, поди, те, пришлые, — сказал Михаил прежде, чем я успела подобрать слова. — Один у мамки с веревки пытался холстину спереть. Холстина-то новехонька, мамка только-только выткала да постирала. Я собрался было поучить, да потом увидел, что рука у него вся в пузырях от ожогов…

Мы с Виктором переглянулись.

— …так что просто пару оплеух отвесил, чтобы неповадно было на чужое зариться. Нужно тебе на перевязки — так зайди с поклоном, попроси ветоши какой…

— Ясно, — оборвала я его рассуждения. — Только вроде староста говорил, ушли они.

И, честно говоря, я думала вовсе не на тех пришлых мужиков, а на «домового», в личности которого была почти уверена. Правда, не ожидала, что он опустится до убийства лишь для того, чтобы убрать меня из усадьбы на время или навсегда.

— Говорил, я сам слышал, — подтвердил парень. — Еще пожалел, что все-таки не надавал как следует, когда узнал, что они барыню ограбить пытались. Их-то потом ищи-свищи, а барский гнев кому достанется?

Я закашлялась, не сумев скрыть улыбку. У Виктора каменное лицо получилось лучше.

— Но, видать, ошибся дядька Никифор.

— Может, и ошибся, но об этом урядник будет судить, — решила я. — Так что хватит языком чесать. Вас я ни в чем не виню и в обиду не дам, насколько это в моих силах будет…