Хозяйка графских развалин

Но в этот раз нас, видимо, не стали отвлекать от общения с дриадами. Те своё пробуждение, а главное, связавшую их с нами клятву, восприняли очень болезненно, и пришлось объяснять, что мы с Гаретом хотим поручить им лес, а не выжимать из них соки в самом буквальном смысле слова.

— Вестник его императорского величества, — громко объявляет леди Ка, взяв на себя роль распорядительницы.

Титулы я пропускаю мимо ушей, всё равно не запомню.

Сейчас моё дело красиво сидеть и учиться.

Леди Ка проползает вперёд. Я отмечаю, что обычно она либо движется настолько стремительно, что за её движениями не уследить, либо она подстраивается под привычную людям скорость, и тогда её иная анатомия, если не пялиться на хвост, почти не заметна. Сейчас же леди явно нарочно подчёркивает, что она наполовину змея… Хм, я никогда не задумывалась, есть ли у неё яд.

Вестник — мужчина в синем с белыми вставками и серебристым шитьём мундире — входит как ни в чём не бывало, словно ему каждый день приходится иметь дело с бунтовщиками и нелюдями по сто раз на дню.

Вызывает уважение…

Он уверенно пересекает зал, подходит к возвышению и останавливается в паре метров от нижней ступеньки. Двумя руками на открытых ладонях мужчина держит запечатанный сургучом конверт.

У меня почему-то мелькает мысль — а не может ли печать оказаться одноразовым боевым артефактом? Императору не нужна война, его устроит, если нас с Гаретом… просто не станет.

— Добро пожаловать в Солнечный Оттон, лорд Ренард.

— Благодарю, — он склоняет голово.

Только вот кивок это ни разу не поклон. Лорд стоит с гордо поднятой головой.

— С чем же вы прибыли, лорд? — Гарет спокоен.

— Я уполномочен передать послание императора.

Вестник ни разу не использовал обращение, вообще никакое. Он не назвал Гарета королём, но и графом или бунтарём-изменщиком тоже не назвал.

Печать на конверте продолжает меня тревожить.

Гарет щёлкает пальцами, и с его руки срывается искрящийся поток магии. Сила буквально вырывает из рук лорда конверт и поднимает к нам. Я слежу, как сила течет сквозь конверт, сквозь печать. Ничего не происходит, и Гарет магией открывает конверт, вытягивает письмо. Конверт остаётся висеть в воздухе.

Белая с лёгким кремовым тоном бумага идеально сочетается с чернилами цвета горького шоколада.

Гарет берёт бумагу в руку.

А вдруг яд?

Нет, это уже полнейшая чепуха. Письмо от императора не повод сходить с ума.

И спокойно жду, пока Гарет прочитает письмо, а потом ещё раз внимательно перечитает. Выражение его лица остаётся спокойным, но мне видно, как на лбу обозначается вертикальная морщинка. Гарет перечитывает письмо в третий раз.

— Я настаиваю на присутствии принца Людвига, — напоминает о себе лорд Ренард.

— Исключено.

Категоричность Гарета меня удивляет, но я верю, что он знает, что делает.

Но лорд удивляет меня гораздо больше. Из внутреннего кармана он вынимает очень знакомый артефакт — печать. С высоты тронного возвышения я не могу рассмотреть деталей, но вроде бы она отличается от той, которая была у принца.

— От имени императора, — провозглашает лорд, — я объявляю территорию Оттон утратившей статус графства, а вы, Гарет Оттонский, более не имеете права именоваться графом.

— Солнечный Оттон королевство.

— Солнечный Оттон спорная территория непризнанного империей статуса.

— Хорошо, — кивает Гарет.

— Именем императора я предъявляю вам ультиматум. Если до завтрашнего полудня принц Людвиг не будет освобождён, империя приведёт в Оттон армию.

Печать вспыхивает ослепительно ярко.

Как интересно…

Если я правильно поняла идею, то, подчинившись требованиям короны, Гарет позволит императору сохранить лицо. Признание Оттона территорией неопределённого статуса не то же самое, что признание Оттона королевством, но, наверное, лучше, чем объявление бунтующей территорией.

К тому же принц Людвиг…

С ним обращались как с венценосным гостем, и ни в какие подвалы принца не запирали. И лишь отчасти из уважения к его статусу. Гарет преднамеренно позволил ему увидеть и три тысячи вооружённых тёмных эльфов, и нагов, и много кого ещё.

Гарет медлит.

Король, уступивший требованиям враждебной стороны…

— Уверен, за принца Людвига беспокоятся, — хмыкает Гарет. — Хотя мне жаль лишаться столь приятного общества, я соглашусь, что племянник должен вернуться в семью.

Про ультиматум ни слова.

Высокая политика начинает меня утомлять.

К счастью, переговоры не затягиваются, и лорд Ренард получает приглашение-приказ остаться. Уж не знаю, хочет Гарет отослать лорда с принцем или наоборот оставить в заложниках вместо принца…

— Я справился, Дани, — врывается в мои мысли голос мужа.

— А?

— Я справился. Мы победили.

Эпилог

— Карр! Карр-р, — раздаётся с балкона. Стекло пропускает звук. Видимо, про шумоизоляцию в мирах Золотой Плеяды не слышали.

— Кья!

— Кью!

Я до сих пор не знаю, оказался наш попугай девочкой или он всё же очень заботливый папочка-одиночка. Факт в том, что на балконе теперь гнездо, и разноцветные птенцы кричат с рассвета до заката, а наш священный попугай только и носится, таская им червяков и личинок.

Не только же мне “гнездиться”.