Хозяйка Айфорд-мэнор

— Нет, не хочешь. — Теперь он выдернул руку и отступил. — Ты просто боишься. А между тем есть иное решение… — И достал из кармана стеклянный флакон. — Вот, сделаем вид, что действо свершилось, и успокоим отца. Ты же расскажешь все мужу… Он будет лишь благодарен подарку и станет молчать. Отойди!

Аделия слезла с кровати, и Шерман, выдернув пробку, сбрызнул белую простынь содержимым флакона.

Он думал, что помогает ей, как же, но только Аделия знала, что правды супругу в любом случае не откроет.

— Что это? — ее зубы клацнули друг о друга.

— Куриная кровь. Пришлось разжиться ей перед отъездом, едва отец рассказал мне свой план…

— Предусмотрительно.

— Ты замерзла.

Мужчина снова укутал ее в покрывало и глядел очень жалостливо, как на птаху с перебитым крылом. Такую добить жаль, а бросить нельзя…

— Сиди, я скажу, что все сделал. — И уже от порога: — Можешь заплакать для вида. Так будет правдоподобней…

Она тогда и заплакала… от жалости и стыда.

А муж, который должен был бы утешить ее, не явился ни той, ни в одну из последующих ночей.

Она как будто перестала существовать для него…

И отъезд в Лондон казался ей выходом: ни тебе взглядов слуг и соседей, ни Шерманов — никого, кроме нее и супруга.

На деле же все оказалось иначе…

Дорога вывела всадницу к воротам Айфорд-мэнор, ее новому дому. Девушка придержала поводья, и кобыла, сбавив ход, мерно затрусила вперед, позволяя наезднице присмотреться к владениям…

Дом был не новым, однако добротно построенным: камень и дерево идеально дополняли друг друга. Зубчатый парапет, небольшие застекленные окна и две колонны у входа — вот что увидела девушка в первую очередь. А еще боковые эркеры… Чудесные в своей легкости, со стрельчатыми готическими арками, они понравились Аделии еще в первый визит в Айфорд-Мэнор. Тогда ей подумалось, что пожить в такой комнате с живописным эркером было бы замечательно!

Но не вышло…

Что ж, теперь это можно исправить!

Она чуть тронула бог лошади пятками и въехала в ворота.

Двор был пуст, ни одного человека вокруг. Никто не спешил ее встретить…

Она спешилась и направилась прямо к конюшне.

— Есть тут кто? Эй, слуга? — позвала она.

Не сразу, но из темного зева ворот показался мужчина: щурясь от яркого света, он не сразу понял, кто перед ним, а поняв, как будто бы удивился.

— Хозяйка? Как же нам не сказали, что вы сегодня пребудете.

— Не сказали, — в свою очередь удивилась Аделия, — муж должен был написать еще третьего дня.

Но слуга замотал головой.

— Мы не получали письма. Вот и комнаты не готовы… А Гленис, словно нарочно, ушла в город за щелоком. — И пояснил: — Гленис — это жена моя, мы тут хозяйство ведем. Мы с ней, да еще пару слуг из тех, что остались.

Аделия поглядела на собеседника в недоумении.

4 глава

Аделия помнила дом, полный слуг, менестрелей за ажурными балясинами галереи, ярко горящий камин и много веселья (по крайней мере, в начале их свадебного застолья), теперь дом казался карикатурой на себя самого прежнего…

И девушку охватила тоска.

Камин в общем холле теплился столь убого, что тепла даже не ощущалось… Казалось, дом доживал свои последние дни, и этот камин, его сердце, готов был потухнуть в любую секунду. От сырых, серых комнат тянуло унынием и печалью… И запахом, от которого у Аделии скрутило желудок. Это солома, устилавшая пол, пренеприятно смердела: ее давно следовало сменить.

К тому же, даже в этот солнечный день, внутри холла стояла гнетущая полутьма из-за прикрытых ставнями окон, и пылинки, кружась в единственном луче света от входной двери, казалось щекотали Аделии ноздри: она зажала пальцами нос и дважды чихнула.

— Почему не протоплен камин? — спросила она, раздражившись одним только видом своего нового дома. — Почему сопрела солома? И… разве здесь не было прежде ковра? Я помню, в день свадьбы…

— Ковер мы продали, моя госпожа, — отозвался слуга, пожимая плечами. — Считай, через месяц после того…

— Но почему?

— Господин нуждался в деньгах. А наш управляющий знать не знал, где ими разжиться… К тому же, остались долги.

— Какие долги?

— Так со свадьбы, моя госпожа. Хозяин порядком поиздержался, устроив такое застолье, чтоб не зазорно было перед соседями и друзьями.

У Аделии сдавило виски: каждое слово слуги булыжником ложилось на плечи. Ей не хотелось бы верить ни в единое слово, но зачем бы ему говорить ей неправду…

— Но разве мой муж не богат? — спросила она едва слышно. И знала, что выглядит жалко в этот момент, но нуждалась в честном ответе.

— Был когда-то, — ответил слуга, явно смущенный, — да все богатство его убежало сквозь пальцы. Со смерти отца мастер Джон делами мэнора мало интересуется… Да что там, он вообще их забросил. Покойный наш господин, мистер Айфорд, в гробу, верно, ворочается, видя, как род его идет по миру… Так что и внукам ничего не останется.

— Как же овцы? — спросила Аделия. — Целые пастбища сочной травы? Помню, в Ланкастере люди шептались, что в шерсть Айфордов одевается целая Англия.

Слуга лишь руками развел и вздохнул.