Хотеть не вредно!

Острая жалость пронзает сердце: бедный мой, как я тебя измучила! Из печки выскакивает уголек и начинает дымить. Борис хватает его руками и бросает обратно в печь. Я целую его ладони и дую на них. Ловлю его взгляд, в бликах пламени он кажется загадочным.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я удивленно.

— Думаю, что измучил тебя совсем, — и он виновато усмехается.

— С тобой я такая сильная. Мне ничего не страшно.

Он лукаво улыбается:

— Еще бы, после такого количества коньяка.

— А ты откуда знаешь?!

Зилов смеется и притягивает меня к себе. Его глаза близко-близко, они лукавые, смеющиеся. Таким я люблю его больше всего. Он похож на мальчишку из десятого "Б", Квазимодо и Баптиста из далекого забайкальского поселка.

За окном продолжается снегопад. Боже мой, скоро завалит наш домик по самую крышу. А мы будем сидеть внутри и топить печку. Мы одни на необитаемом острове.

Тут раздается стук в дверь, мы вздрогнули и переглянулись: кто это мог быть? Борис идет открывать и возвращается с Васей, который извиняется и расшаркивается:

— Мне так неудобно. Но я вижу — свет, понял, что не спите. Нет ли у вас чего выпить? Заехал к Вале, посидели…

Не дослушав его, Зилов полез в холодильник и вынул бутылку шампанского.

— Тебе вез, — смущенно сказал он, обернувшись ко мне, — Но ты, оказывается, уже… спала.

Вася ушел, страшно довольный, что угодит своей даме, а мы рассмеялись. Потом Зилов обнял меня крепко-крепко и сказал:

— Я знаю, что тебя беспокоит. Дети. Поедем завтра в Москву, и ты убедишься, что у них все в порядке.

За окном светло от снега. Как там у Высоцкого? "Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья". Мне кажется, теперь у нас будет все именно так. Правда, Малыш?

Москва

2003 г.